Гость из бездны (Рисунки А. Говорковского)
Шрифт:
Когда подошли Владилен и Мэри, этот человек только взглянул на их спутников и сразу понял, кто перед ним. Не задавая вопроса, он коротко бросил:
— Первый! — и добавил: — Седьмого не будет?
— Нет, — ответил Владилен.
— Проходите!
Волгин на мгновение задержался. Ему попросту стало страшно перешагнуть порог двери. Но, встретив взгляд астролётчика, он быстро вошёл вслед за другими.
Наверх вела широкая лестница с металлическими перилами, украшенная цветами, словно в каком-нибудь театре, а не на космическом корабле. Поднявшись
Волгин, Мельникова, Крижевский и Второв остановились в полном изумлении: такой картины они никак не могли ожидать.
Куда они попали?!
Вдоль дорожек стояли удобные скамейки. Невдалеке несколько молодых людей, пришедших, очевидно, рано, играли в какую-то игру с мячами на небольшой площадке, вокруг которой была сетчатая ограда. В нескольких местах били фонтаны.
По лестнице поднимались другие пассажиры. Часть из них расходилась по дорожкам, некоторые садились на скамейки и непринуждённо беседовали. Обстановка ничем не напоминала близкого старта.
Второв пожал плечами.
— В таких условиях, — сказал он, — этот полёт действительно нельзя называть космическим.
— Пройдёмте в наше помещение, — предложил Владилен. — Посмотрим ещё раз на провожающих.
«Ясно! — подумал Волгин. — Как я мог забыть! Здесь то же, что в любом доме, — односторонне прозрачные стенки».
Пассажирские каюты размещались по борту, вокруг сада.
Они легко нашли дверь с цифрой «1». За ней оказалось просторное помещение с самой обычной мебелью, даже не прикреплённой к полу. Мягкие диваны и кресла, столики, шкаф с микрокнигами, диктофон — ни дать ни взять, обыкновенная гостиная в городе.
Наружная стенка была, разумеется, прозрачна, но она выходила на другую сторону, и Волгин пожалел, что не увидит ещё раз Виктора и Джорджа.
Но Мэри повернулась к внутренней стене, где была дверь, и стена вдруг потускнела и исчезла, открыв взору противоположную часть космодрома. Озеров и Вильсон стояли на прежнем месте, не спуская глаз с корабля. Возле них никого уже не было.
— Сколько минут до старта? — тревожно спросил Волгин.
— Одна.
— А не опасно им стоять так близко?
— Никакой опасности нет.
Раздался второй «гудок». Его было хорошо слышно и внутри корабля.
— Входной люк закрыт, — сказала Мэри.
— Может быть, лучше лечь или хотя бы сесть? — спросил Второв.
— Как хотите!
Волгин сел в кресло, у него подкосились ноги. Он едва мог дышать от волнения. Кроме него, сели только Второв и Мельникова. Крижевский, по примеру Владилена и Мэри, остался стоять у наружной стенки.
Волгину захотелось закрыть глаза, но любопытство оказалось сильнее, и он не только не сделал этого, но даже передвинул кресло ближе к «окну».
Он знал ощущение подъёма на былых самолётах, наконец, просто на лифте. Инерция всегда давала себя чувствовать. А здесь предстоял
Секунды тянулись невыносимо медленно. Волгин не мог считать их по биению сердца: оно билось с сумасшедшей скоростью.
И вдруг земля провалилась! Было именно такое впечатление, что корабль остался неподвижным, а земля стремительно ушла вниз. Мелькнули крыши домов Космограда, далёкая линия горизонта, небольшое облако. Серебристо сверкнула равнина Атлантического океана, и всё исчезло. За стеной, без конца и края, звёздное небо.
Корабль по-прежнему казался неподвижным. Волгин чувствовал, как сиденье кресла слегка прогибается под ним, совершенно гак же, как это было на земле. Ни повышенной тяжести, ни отсутствия веса! Всё, как до старта.
Подошёл Владилен.
— Видишь, как просто, — сказал он. — А ускорение взлёта превышало сто метров в секунду за секунду. Сейчас оно ещё больше. Ты почувствовал что-нибудь?
Волгин ничего не ответил. Сердце внезапно сменило ритм на обычный, и он немного задыхался. За него ответил Второв.
— Мне нравится такой старт, — сказал он. — Это действительно замечательно! На «ЦМП» было не так. А помнишь, Мария, — обратился он к Мельниковой, перейдя на русский язык, — как мы стартовали на «Ленине»? Гидравлические кресла, амортизаторы, длительная специальная тренировка перед полётом… А на этом корабле могли бы лететь даже тяжело больные.
— Но почему всё-таки мы не чувствуем ускорения? — спросил Крижевский.
— Внутреннее гравитационное поле противоположного знака относительно ускорения нейтрализует его, — ответил Владилен.
Всеволод с преувеличенной почтительностью отвесил шутливый поклон.
— Благодарю! — сказал он. — Но ваше объяснение ничего мне не объяснило.
— Пройди на командный пункт и поговори с кем-нибудь из экипажа ракетоплана. Я не знаю, что тебе сказать.
— Я не сумею говорить с ними. Пойдём со мной, Дмитрий.
— Погоди, — сказал Волгин. — Я ведь лечу в первый раз. Мне хочется посмотреть на Землю. Видно её?
— Конечно. Мы ещё не так далеко. Но её видно и с Марса.
— Как звезду?
Волгин подошёл к наружной стене. Только граница пола указывала, где она находится, самую стену нельзя было увидеть, настолько она была идеально прозрачна.
Невольно опасаясь приблизиться вплотную, Волгин остановился в полуметре от края «бездны» и посмотрел вниз.
Он удивился, что не почувствовал головокружения. Далеко под ними, так далеко, что он даже в воображении не смог бы представить себе подобное расстояние, ослепительно блестел под лучами Солнца исполинский шар Земли. Именно шар, словно чудовищной величины глобус, на котором, впрочем, ничего нельзя было рассмотреть, так нестерпимо было его голубовато-серебряное сияние. А за ним, ещё более далеко, виднелась верхняя часть лунного диска, такая же блестящая, но только жёлтого цвета.