Гость из будущего. Том 2

Порошин Влад

— Кто преступник? — спросили вразнобой все участники нашей молодой киногруппы.

— У тебя, Феллини, 25-ый эпизод почему-то не прописан? — возмутился Генка Петров.

— Эта информация пока закрыта, — упрямо произнёс я. — Теперь по существу. К субботе к 4-у июля нужно обзвонить и собрать всех актёров первого и второго плана на студию. Проведём читку, пару небольших репетиций и устроим культурное товарищеское застолье.

— Это правильно! — хлопнул в ладоши дядя Йося. — Бюджет позволяет. Где заказывать столики?

—

Гулять будем в Неве, — сказал я, как отрезал.

И вдруг дверь чуть не отлетела в сторону. На пороге стоял оператор Дмитрий Месхиев. Лицо Дмитрия Давыдовича выражала крайнюю степень озабоченности.

— Я догадался! — выпалил он. — Преступник — это сотрудник музея, которого играет Алексей Кожевников. Он конечно высокий, но если немного согнуться, то он сразу будет низкий. Он, просто подлец! Он тайно украл картину, а потом специально спихнул вину на своих товарищей: Леонова и Штиля!

— Скорее всего, он, — неопределённо пробурчал я. — Дмитрий Давыдович, ты работать с нами будешь или как? К середине августа съёмки закончим — это я гарантирую. Твой Калининград не пострадает.

— Если Калининград не пострадает, то поработаем, — кивнул Месхиев. — Я человек слова. Я там уже пообещал.

— Вот и замечательно, — теперь я хлопнул в ладоши, ведь мне такой физически крепкий оператор, который легко мог отработать смену с ручной кинокамерой был просто необходим как воздух.

— Что замечательно? — спросил Леонид Быков, который незаметно показался в проёме приоткрытой двери, в руках у актёра-режиссёра была шестиструнная гитара. — Извиняюсь, что опоздал. Я тут как бы в первом павильоне тоже кое-что снимаю. Ха-ха. Феллини, я полистал сценарий и не понял…

— Картину со святым Лукой украл Кожевников, — захохотал Дмитрий Месхиев, — заходи, дорогой, гостем будешь. Правда, на столе пока пусто. Но можем и организовать.

Оператор, который всего лишь секунду назад стал членом нашей съёмочной группы, моментально почувствовал себя хозяином моего кабинета. «Ладно, потом с глазу на глаз проведу отдельную беседу», — подумал я, пропуская к столу Леонида Фёдоровича.

— Не надо ничего организовывать, у меня вопрос другого плана, — смущённо сказал Быков. — В сценарии написано, что мой персонаж — это подполковник Юрий Александрович Петренко, бывший фронтовик и бывший спортсмен автогонщик, который выступал за общество «Динамо».

— Можно переписать и на футболиста, правого полусреднего, — улыбнулся я. — Не принципиально.

— Нет-нет, я автомобили люблю, — замах руками Леонид Фёдорович. — В 21-ом эпизоде мой персонаж во время посиделок с коллегами у костра поёт какую-то песню автогонщиков. А в сценарии нет ни слов, ни аккордов.

Быков протянул мне гитару и все собравшиеся в кабинете киношники разом уставились на меня, как будто я пророк, который сейчас родит некую непреложную истину.

— Песня остаётся с человеком, песня — верный друг твой

навсегда, — пробухтел я себе под нос и взял гитару. — Да, по сценарию подполковник Петренко поёт. Однако эта песня не так проста для исполнения. Это вам не «ромашки спрятались, поникли лютики». Эта вещь жёсткая и динамичная, чтобы музыку можно было ещё подложить и под драку сыщиков с бандитами. Кстати, гитару в 21-ом эпизоде можем легко заменить на радиоприёмник или магнитофон.

— Пой, давай, — недовольно буркнул Леонид Фёдорович.

Честно говоря, я просто сломал голову, когда думал какой музыкой украсить детектив. Взять бы Виктора Цоя, но его время ещё не пришло. Да и на худсовете меня просто расплющат за «Группу крови на рукаве». И буквально два дня назад я вспомнил детский фильм «Большое космическое путешествие», которое в детстве засмотрел до дыр. «Ну что ж, врежем рок в этой дыре», — подумал я и на двух басовых струнах заиграл песню Алексея Рыбникова из 70-х годов:

Наши лица ветром

Скорость обжигает,

Мчится нам навстречу

Трека полотно.

Тот, кто не рискует,

Тот не побеждает,

В жизни ли, на гонках —

Это все равно!

Скорости не сбрасывай на виражах.

Па-па-па па-бу-па!

Только так научишься побеждать.

Побеждать.

— Ну, что звёзды кино в шоке? — усмехнулся я, когда после одного припева и куплета увидел широко открытые и выпученные глаза абсолютно всех свои коллег.

— Ох, ёёё, — почесал затылок Леонид Быков. — Слушай, Феллини, а давай я эти слова просто спою, на унца-унца, как блатную песню. Хорошо получится. Как наша пионерлагерная. Ха-ха! Давай слова.

Я протянул Леониду Фёдоровичу свою записную книжку, куда записывал умные мысли и удачные фразы для диалогов, и отдал гитару. И товарищ Быков за пять минут забойную песню из будущего превратил в «изгиб гитары жёлтой, ты обнимешь нежно», которую тут же с удовольствием принялись подпевать и остальные члены съёмочной группы. «Ничего, для боевой сцены я запишу музыку в стиле рок, — подумал я. — Как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались».

Глава 7

В замечательное субботнее утро 4-го июля 1964 года я, как и во все предыдущие дни, переступил порог киностудии «Ленфильм». И хоть на улице накрапывал вредный и тягомотный дождь, настроение было превосходным. Во-первых, сегодня мне предстояло увидеть весь актёрский ансамбль дебютного полнометражного фильма в сборе. Во-вторых, я наконец-то полностью закончил сценарий, переписав некоторые диалоги и последний 25-ый эпизод, который решил держать в секрете до последнего съёмочного дня. В-третьих, моя любимая актриса Нонна, которую я держал за руку, тоже выглядела счастливой. А для мужчины это немаловажно.