Гость из будущего. Том 2
Шрифт:
— Зачем это? — возмутился дядя Йося.
— Затем, что без профессионалов на мировой уровень мы никогда не выйдем. Хороший эффектный трюк, погоня, взрывы, пожары и красивая постановочная драка дорогого стоят.
— А зачем нам на мировой уровень? Кому это надо? — снова зазудел Шурухт. — Допустим купит твой фильм Франция, допустим за валюту, ты-то с этого ничего не получишь, кроме почётной грамоты и интервью в «Советском экране». Нам в августе с концертами в Выборг надо поехать, а потом в Петрозаводск и в Кронштадт. Я уже договорился. Надо
Слова дяди Йоси о том, что нам начхать на запад, меня на несколько секунд буквально повергли в шок. Хотя если вдуматься, то в чём-то мой дальний родственник был прав. В замкнутой системе, которая огорожена железным занавесом, без реальной конкуренции с лучшими кинокомпаниями мира не было никакого стимула для роста. Неудивительно, что в конце 80-х советский кинематограф просто рухнул в пропасть. Но лично мне в эту пропасть не хотелось.
— Значит так, дядя Йося, на мировой уровень надо, потому что надо. Давайте снимать второй дубль! Хватит чаи распивать! — заорал я, выплеснув остатки чайного напитка в кусты.
Единственная большая комната этого заброшенного деревянного дома, которую перед съёмками удалось расчистить от хлама и привести в божеский вид, сейчас напоминала самый настоящий воровской шалман. Огромная банка с мутным огуречным рассолом, выполнявшая роль самогонки, стояла посередине стола, на котором были раскиданы шкурки распотрошённой сухой рыбы, и в хаотичном порядке были расставлены гранёные стаканы. Кроме этого из закуски в кадр попадали: квашеная капуста, солёные грибы и огурцы. А загримированные под бандитов дзюдоисты, расположились кто где. Кто-то сидел за столом, обнимая размалёванных подруг, кто-то лежал на лавке, как человек, который употребив «зелье Бахуса», уже отправился в «царство Морфея». И тут по моей команде в комнату вошли вор в законе Кумарин и его младший брат фарцовщик Паганини.
— Это кого же в нашу гавань попутным ветром занесло? — буркнул вор Сиплый, которого очень правдоподобно исполнял бригадир каскадёров Александр Массарский. — Это что же у нас тут за морячок нарисовался? Чего молчишь? С тобой люди разговаривают.
— Морячок, не стукачок, — ухмыльнулся Высоцкий-Паганини. — Мир вашему дому.
— Сдаётся мне, что паренёк-то борзый? — снова возмутился киногерой Массарского. — Кто это, Кум?
— Остынь, Сиплый, это мой брательник, младшой, — Кумарин похлопал Паганини по плечу. — Картины ему наши приглянулись.
— А они мне может быть тоже приглянулись, — заворчал Сиплый, чем вызвал хихиканье остальных членов банды. — Я с детства уважаю разнообразные художественные образы.
— Особенно сейфы «Сан-Галли», — брякнул кто-то из бандитов и все кто был не очень пьян, громко заржали.
— Так может ты, и этот товар сам скинешь? — огрызнулся Паганини, которому надоело терпеть развязное поведение Сиплого. — Дай угадаю, не пройдёт и часа, как на Невском тебя примут под белы рученьки.
— Не
— Остынь, я сказал! — рявкнул Кумарин. — Ты сейфы вскрываешь, он товар толкает. В каждом конкретном ремесле своё мастерство требуется, свой навык. Мы все здесь делаем одно дело, поэтому нам делить нечего.
— Да, это же Паганини, свой пацан, мы с ним по малолетке чалились, — вступился за фарцовщика один из молодых членов банды. — Выпьешь?
— Почему бы и не выпить, в приличном обществе? — хмыкнул Высоцкий-Паганини и ему тут же налили в гранёный стакан мутного огуречного рассола.
Владимир Семёнович хитро покосился на присутствующих в хате дам, которым наша костюмерша такие груди подложила, что барышни из обычных «серых мышек» превратились в очень даже соблазнительных гражданок. Затем Высоцкий-Паганини выдохнул и в несколько больших глотков выпил полный стакан мутной киношной самогонки.
— Вот это по-нашему, — хохотнул Сиплый. — Закуси, — Массарский насадил на вилку солёный грибок и протянул его фарцовщику Паганини.
— После первой не закусываю, — просипел Владимир Семёнович. – Дайте лучше инструмент.
— Вот это правильно, — одобрительно улыбнулся вор Кумарин, в исполнении Станислава Чекана. — Спой, младшой, любимую отцовскую песню.
Одна из барышень сняла со стены и принесла будущему кумиру миллионов его же семиструнную гитару. После чего Высоцкий-Паганини поставил правую ногу на свободный табурет, гитару облокотил на колено, жахнул по струнам и зарычал:
Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…
Что-то воздуху мне мало — ветер пью, туман глотаю…
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!
«Плохо дело, — подумал я, — снимаем сцену без предварительной фонограммы, потом на монтаже замучаемся ловить синхрон. Наш будущий кумир миллионов ритм практически не держит, то играет чуть быстрее, то чуть-чуть медленнее. Вот ведь зараза, закрутился и забыл Высоцкого сводить в студию озвучания. Теперь придётся делать побольше перебивок и ещё больше потеть на монтаже».
Я коней напою, я куплет допою, — продолжил вдохновенно и кинематографично петь Высоцкий.
Хоть мгновенье ещё…
— Бух! — вдруг раздался громкий хлопок на улице, от которого затряслись стёкла в окнах, и все кто был в хате, разом вздрогнули и в то же самое мгновенье кто-то снаружи высоким женским голосом запричитал:
— Караууул! Убиваююют! Спаситеее!
— Стоп! Снято! — гаркнул я. — По ходу НАТОвский десант высадился. Всё, третья мировая началась.
— Спаситеее! — опять раздалось на улице, в подтверждении моих слов.
— И что нам теперь делать? — пролепетал главный оператор Дмитрий Месхиев.