Гость из мира Death Note
Шрифт:
Скотина! Подлая белобрысая скотина!!! Так опустить её перед этим... перед всеми! Она-то подумала, что он решил Эла подколоть, а оказалось, что она для него ничуть не лучше этой детективьей морды!
Никогда еще Катя не была в таком бешенстве! Даже в те мгновения, когда её тупой белтелекомовский интернет ни в какую не хотел загружать нужную страницу. Злость накрыла с головой.
Медленно, пожалуй, даже чересчур медленно Катя отняла торт от лица, чувствуя оставшиеся на нем кусочки крема и просто сгорая от злобы и унижения.
–
– Не мы, а он, – невольно пробормотала Алина, косясь на Мака, застывшего с непробиваемой физиономией гордящегося своей работой героя. Как и всегда, впрочем. Никакие угрызения совести или хотя бы толика раскаянья его уж точно не терзают.
Ну все, с*ука! Продолжая держать в одной руке торт, Катя повернулась к Белову. Мак, бросив на неё взгляд и быстренько все уразумев, осторожно задвигался в сторону лестницы.
– Куда?! – не своим голосом зарычала Катя, замахиваясь остатками пирога в упаковке.
– Я внезапно вспомнил, что у меня есть пара неотложных дел....э.. возле подъезда... – пропищал Мак и, развернувшись, быстренько засеминил в сторону лестницы.
– А ну стоять, у*бище!!! – рявкнула Катя, бросаясь вслед за ним.
Словно бы только и ждав этого сигнала, Мак как по команде мгновенно кинулся наутёк вниз по лестнице, прыгая через ступеньки и не прекращая хихикать.
Размахнувшись, Катя изо всех сил метнула в него остатки пирога вместе с упаковкой, метя то ли в голову, то ли в спину.
– Убью, сволочь!
К сожалению, блондинистый гад ловко ушел от снаряда, отскочив в сторону, в направлении следующей лестницы. Торт врезался в стену и сиротливо шлепнулся на пол.
– О боже... – послышалось тихое Марусино восклицание за спиной Али.
– Катя... нельзя применять насилие к ближнему! – крикнул Мак с безопасного расстояния, перегнувшись через перила и глядя вверх.
Нет, эта тварь еще и издевается! Ррррр!
Не долго думая, Катя бросилась вдогонку за белобрысой скотиной, и Мак, видимо, разумно рассудив, что, даже читая нотации про любовь к ближнему, скорость лучше не снижать, бросился удирать от греха подальше.
На бегу подобрав еще уцелевшие в коробке остатки пирога, Катя погналась за ним, опять кидая в него торт. Нет, так просто она не сдастся!
– Помогите! Хулиганы зрения лишают! – вопил Мак тоненьким истеричным голоском на весь подъезд. Его голос отдалялся по мере того, как он спускался все ниже по лестнице. Блеать, и этому придурку уже девятнадцать лет!
– Срала я на твоё зрение, козел еб*нный! Сдохни, скотина! – орала Катя. Похер на соседей!
– Убивают!!!
– Тебе пизд*ц, белобрысая тварь!
– Насилуют!!! –
Хорошо бегает, гадина! Ничего, от неё не уйдет!
– Сегодня ты сдохнешь, у*бище, блеать!!! – не унималась Катя, выбегая на улицу вслед за своей жертвой. Её голос заглушил шум проезжающих машин.
– Не-е-е-е-е-е-ет! – подвывал ей голос Мака. – Я еще не пережил истинную любо-овь!
Резко изменив траекторию движения, Белов резко выбежал прямо навстречу какой-то пожилой женщине в черном платье с большими бардовыми цветами, ведущей в одной руке собаку на поводке, в другой – маленького ребенка. Мальчик что-то бормотал и пускал по воздуху дурацкие мыльные пузыри. Бедная женщина едва удержала равновесие, когда на неё набросился какой-то чокнутый парень.
– Спасите! – заверещал Мак, прячась за неё и тараща глаза на приближающуюся Катю. – Меня пытаются изнасиловать!
– Что?! – завопила изумленная женщина, выпуская из рук поводок. Собачка, почувствовав свободу, моментально активировала всю свою мерзкую натуру, столь характерную для всех крошечных собачек с таким же крошечным тупым мозгом. Зарычав, она принялась тявкать, бегая вокруг хозяйки и норовя цапнуть Мака за ногу. В попытке спастись от злобного существа, Белов пустился наутек, снуя туда-сюда вокруг женщины.
– Двое на одного – нечестно! – взвыл он.
Ничего не понимающий ребенок, которому мешали пускать мыльные пузыри, открыл рот и принялся реветь и верещать на всю улицу. Катя резко закрыла уши. Она не любила, когда дети плачут. Это просто невыносимо. Едва она слышала детский плач, ей тут же хотелось заткнуть ребенку раскрытую зяпу кирпичом. Лай собаки, визги Мака, рев мелкого пацана – все смешалось в балаган. И Катя не сдержалась.
«Как же я ненавижу детей!!!» – зло подумала она. Выбрав удачный момент, когда мамашу отвлек снующий туда-сюда Мак, Катя, прицелившись, запустила коробку от пирога с жалкими остатками крема и начинки в пацана. Метила она в голову, но легкость коробки не позволила попасть в цель, и та угодила лишь в плечо, вымазав в крем рукав темно-синего джемпера. Катя заржала, но однако и этого мелкому у*бку хватило.
– Бабушка-а-а-а!!! – завопил он. – Тётя кидается-я!!!
«Я не тётя, блеать! – первым делом пронеслось в голове Кати. – Мне только девятнадцать!»
Но все же, развернувшись, она поспешила прочь, пока «бабушка-а-а-а» не очухалась, сюда не сбежались все прохожие и, чего доброго, не нагрянули менты. Не успела она сделать и шаг, как лай собачки на секунду замолк, за то следом тут же раздался вопль Мака.
Ура! Неужели тупая мелкая псина сделала свое дело?! Молодец! Есть Бог на Небесах! Если они еще когда-нибудь встретятся, надо будет купить ей самую жирную косточку. Злорадно ухмыляясь, Катя быстрым шагом шла к подъезду, радуясь восторжествовавшей справедливости. Молодец, песик!