Гость из прошлого
Шрифт:
– Это та, что была для чая? – усмехнулась Саша, собирая волосы под резинку в низкий хвост.
– Ага, но обычно до чая не доходит, – сказал Гриша и осекся. Он понял – сболтнул лишнее. Пытаясь исправить впечатление от сказанного, поспешил добавить: – Ты не переживай. Мы очень редко так отрываемся. Вот полотенце, возьми.
– Чье оно?
– Ничье, чистое. А ты что подумала?
– А я ничего и не думаю, – Саша перебросила полотенце на плечо, собрала свои вещи, в беспорядке разбросанные по комнате.
Она почувствовала пустоту и бессмысленность
– Зачем тебе вещи? – зевая, спросил Гриша. – Ты сейчас никуда не поедешь. У нас три кровати, как видишь. Устроишься, а утром мы тебя выведем.
Саша представила, какими взглядами будут провожать ее студенты. Им даже задумываться не нужно – на ее лице с этого момента написано «шлюха». Озвучивать эту убийственную мысль она не стала. В конце концов, ее никто ни к чему не принуждал. Молча сложив все вещи на стул, Александра зашла за шторку, аккуратно задернула ее за собой. Едва теплой водой Лескова словно смывала свой поступок, уговаривала себя, что не раскаивается, но продолжения не хочет. Оказывается, от целомудрия до разврата, как от любви до ненависти, – один шаг, одна ночь.
Вернувшись к Грише, Лескова в первое мгновение не могла поднять на него взгляд. Мельком посмотрела на спинку стула, на которой висел прозрачный полиэтиленовый кулек с «урожаем» из использованных презервативов. Лицо Саши запылало. Заметив это, юноша сонно улыбнулся, унес кулек куда-то за ширму.
– Ложись, отдыхай. – Гриша указал на кровать, где они только что занимались сексом. Она была перестелена, словно никто не прикасался к подушке, не сминал простыню. Откуда-то взялось пуховое стеганое одеяло. – Я устроюсь этажом выше, не возражаешь?
– Хорошо.
– Вот и славно. Правда, я бы поел… – В отличие от мирно сопящего Славы Гриша был голоден. – Слушай, может, перекусим? Я подам тебе хавку в постель.
– Давай. – Саша поняла, что тоже проголодалась. – Только в кровать не нужно. Давай помогу.
– Нет. Ты – гостья. Я – хозяин, я суечусь, а ты забирайся под одеяло, что-то прохладно.
Гриша налил в литровую банку воду, опустил в нее кипятильник. Вскоре от него вверх стали подниматься крохотные пузырьки. Развлекая Сашу байками из жизни общежития, Гриша ловко орудовал ножом: быстро сделал бутерброды с колбасой, достал из холодильника соленый огурчик. Его аромат быстро смешался с аппетитным запахом колбасы. Саша сглотнула слюну – как же она проголодалась. Гриша достал небольшой поднос, поставил на него тарелку с бутербродами, чашку с крепким чаем.
– Вчера Славка
– Спасибо. – Сашу разморило под теплым одеялом. Но все-таки больше хотелось есть, чем спать.
– Будешь вспоминать в старости, как я приносил тебе еду в постель. Хочу, чтобы все твои кавалеры тебя баловали.
– Не надо сейчас о кавалерах, – жуя, попросила Саша.
– Как скажешь… – Гриша быстро расправился с бутербродами, еще подрезал себе соленый огурец. – Обожаю соленое. Славкина мама – просто волшебница.
– Повезло.
– А твоя хорошо готовит?
– О маме тоже не хочу сейчас говорить. – Саша поставила на поднос пустую чашку.
– Одни запреты. – Гриша встал из-за стола, подошел к кровати за подносом.
– Спасибо.
– На здоровье, милая. – Слава захрапел. – Это он во сне пожелал нам спокойной ночи.
– А может, ароматы колбасы растревожили?
– Может быть. Теперь можно и поспать, – поглаживая живот, заявил Гриша.
– Где у вас туалет?
– По коридору налево.
– Ложись, а я сейчас вернусь.
Пришлось одеться. Осторожно открыв дверь, Саша выглянула и, убедившись, что в коридоре никого, вышла из комнаты. Из-за некоторых дверей доносился приглушенный шум: смех, голоса, негромкая музыка. Лескова мечтала только о том, чтобы ни с кем не встретиться. Ей повезло. Обратно она почти бежала. Впорхнув в комнату, прижалась спиной к двери. Борясь со сбившимся дыханием, замерла. Тазика с водой не было. Ничто не напоминало о том, что здесь происходило меньше часа назад.
– Ты что там, уснула? – Гриша выглянул, отодвинув шторку.
– Я домой хочу, – чуть не плача, сказала Шура.
– Не будь ребенком. Сейчас я не смогу тебя незаметно вывести из общежития.
– Домой… – Саша осела, закрыв лицо руками.
– Ну что такое? Запоздалое раскаяние? Перестань.
Гриша подошел, присел рядом. Саша тихо всхлипывала. Сквозь пальцы текли слезы. Выглядела она жалко. Гриша погладил ее по голове, попытался оторвать руки от лица.
– Успокойся, все нормально. Что тебя так растащило? Все ведь было так хорошо. Тебе кто-то что-то сказал? – Саша отрицательно замотала головой. – Тогда хватит реветь. Давай спать. Утро вечера мудренее.
– Я не такая, – взлохматив волосы, Лескова с негодованием посмотрела в его серо-зеленые спокойные глаза.
– Никто не спорит. Все в порядке.
– Какой там!
– Не кричи! Славку разбудишь.
– Если он не проснулся от наших «охов» и «ахов», не проснется и сейчас! – зло выпалила Саша.
– Чего ты добиваешься?
– Не знаю.
– Хочешь, я тебя на руках отнесу в кровать?
– Хочу.
– Что не сделаешь ради улыбки женщины, – вздохнул Гриша и легко подхватил Сашу на руки. Она удивленно подняла брови, обвила его шею руками. Невысокий, крепкий, он нес ее, как пушинку. Осторожно опустил на кровать. – Раздеться помочь?