Шрифт:
Андрей Костин
ГОСТЬ ИЗ ВЕРХНЕГО ОЗЕРА
Малыш проснулся среди ночи. Осторожно, чтобы никого не разбудить, перевернулся на другой бок. Ночь была непроглядная, густая, словно вода в Черном озере. Заворочался во сне Длиннорукий. Где-то на краю леса что-то зарычало, хрипло и злобно, звук нарастал, менялся, пока не перешел в тоскливый, протяжный вой.
Белобородый говорил, что так кричат мохнатые деревья, когда умирают. Но Белобородому не особенно можно было верить: после того, как его искусали резальщики, он
Малыш любил Длиннорукого, и ему было бы жалко с ним расставаться. Шатуны ведь перестают людьми быть - несколько раз в лесу переночуют - и уже не люди. К ним и близко-то подойти страшно, не то что в деревню пускать. Правда, Белобородый говорил, что они прямо с самого начала шатунами народились, но Белобородый был просто не в своем уме - Малыш уже видел младенцев, и все они были как маленькие люди и ничуть на шатунов не похожи. Значит, это потом их лес в шатунов зачем-то превращает и тут уж деваться им некуда, конченное дело...
От таких мыслей Малышу стало страшно и спать вовсе расхотелось. Он решил подумать о чем-нибудь приятном, например о том, как его гладила по волосам Сероглазая во время полуденного отдыха, или о том, как он утром отправится к Зелёным холмам и, может быть, найдет дорогу к Пропавшей деревне...
– Хватай её, за волосы хватай, - закричал во сне Длиннорукий.
Малыш слез с лежанки, подполз к нему и дернул за ногу.
– Что?! Где?!
– подскочил Длиннорукий. Затряс головой, чтобы проснуться окончательно, и, увидев Малыша, успокоился.
– А, это ты... Тут такая чепуха привиделась... От духоты, наверное. Давай на свежий воздух вылезем, подышим?
– Стра-ашно, - замялся Малыш.
– Чего там страшного? Мы возле самого выхода посидим - и обратно.
– Ну, если возле самого выхода, то пойдем. Длиннорукий жадно сопел и отфыркивался, словно не на свежий воздух вышел, а нырнул с разбега в речку. Он подставлял то один, то другой бок под набегавший прохладный ветерок и блаженно потягивался...
– Ты чего не спал?
– спросил он Малыша.
– Мохнатое дерево завыло, вот и проснулся.
– Глупости всё это. Деревья не воют. Ты Белобородого не слушай. Резальщики - те воют. А деревья - никогда.
– Я и не слушаю, - сказал Малыш, - может, дерево выло, а может резальщики. Почем я знаю. Выл кто-то, и всё тут.
– А где выл?
– На краю леса, за Черным камнем.
– Тогда точно не дерево... И не резальщики... Там им делать нечего.
– Вот и я думаю - нечего.
Длиннорукий почесал затылок - он это всегда делал, когда задумывался - и, наконец, сказал:
– Слушай, а давай сходим туда,
– Не могу, я с утра к Зелёным холмам собирался, к Пропавшей деревне...
– Зря ты с уходящими дружбу водишь... Они людей едят.
– Враньё всё это, они вообще мяса не едят.
– Я и не говорю, что мясо... А вот люди у них пропадают. Красавчик к ним ходил - и пропал.
– Он к шатунам ушел.
– Может, и к шатунам...
– Длиннорукий кончил чесать затылок и оживился, Малыш, а пойдем-ка сейчас и посмотрим, кто это там выл?
– Сейчас?!
– Ну да, а что тут такого? Факелы возьмем - и пойдем.
– Не-ет, я ночью туда не пойду...
– Тогда до Круглой пещеры дойдем - и обратно.
– Там женщины сегодня ночуют.
– У них всё и расспросим. Может, они что и знают?..
– Так ведь спят уже.
– И хорошо, пусть спят... Они ведь только огонь у входа зажигают, а спят крепко... и далеко друг от друга. Мы одной рот зажмем и... а она на шатунов подумает, - и глаза у Длиннорукого заблестели.
– Плохой ты, - сказал Малыш, - самый что ни на есть шатун.
– А ты сопляк. Думаешь, я не заметил, как ты вокруг Сероглазой ходишь? Вот пойду один к Круглой пещере, разбужу её и скажу, что поблизости шатуны объявились, я их охранять пришел, а ты побоялся. Может, они и накормят меня чем. Ты тогда про Сероглазую забудь - бабы трусов не любят.
– Я и не трушу вовсе.
– Значит, идем?
– Да зачем?
– Они вчера ягоды собирали. Может, и осталось чего, поедим.
– Так они нам и дадут.
– Это нам, их защитникам? Ещё как дадут.
– Какие мы защитники... Нехорошо врать.
– Заладил: Это - плохо, это - нехорошо... Откуда ты знаешь, кто выл? Может, и на самом деле шатуны. Или... лешаки, - добавил Длиннорукий шепотом.
– Они не воют. Они вообще бесшумные, - так же шепотом ответил Малыш.
– Неважно. Главное - надо же баб защищать? Или не надо?
– Надо, конечно.
– Тогда, пошли?
– Идем... Только факелы возьмем.
– Да ну их, одна возня только, а пользы мало. У меня разрыв-трава есть, так что... со мной не пропадешь. Давай, пошевеливайся, пока нас не хватились. А то кто-нибудь ещё в компанию навяжется...
... Дорога к Круглой пещере шла через Корявое болото. Малыш старался не отставать от Длиннорукого и всё время оглядывался по сторонам. А вокруг были кривые ветки, торчащие из воды как узловатые старческие руки. Казалось, что они шевелятся в темноте и тянутся к нему, Малышу. Длиннорукий по началу что-то мурлыкавший себе под нос, притих, и, наверное, тоже боялся. Чтобы не струсить окончательно Малыш стал думать о том, как они придут в Круглую пещеру, разбудят Сероглазую, и она будет им восхищаться. Ведь не каждый отважится выйти ночью из жилища.