Гость с Енисея
Шрифт:
– А вот так и вживался, - поверил в мою заинтересованность.
– Прежде всего научился топором не только кулёмки строить и избы рубить, но и всё остальное делать, ведь топор самый необходимый инструмент в тех краях. Знаешь, там говорят: если б не клин да мох, то плотник сдох.
– Ну, мох... вроде понятно для чего, а вот при чем тут клин?
– Да не тут...
– рассмеялся, - а там. А там клин, вырубленный топором, нужен для того, чтобы расщеплять ель на дерёво, из которого потом делают лыжи, ведь на купленных далеко не уедешь, только на своих... И не сразу я научился их делать, только на четвертый раз
– Помолчал, приостановился, взглянул: - Знаешь, у нас постоянно надо думать о своей работе, иначе не выживешь, а у вас... Сходил на работу, пришел домой и всё, отдыхай.
– Да нет... ну как же... я тоже...
– залепетала, а Василь усмехнулся:
– "Тоже", да не тоже... Если ты сделаешь что-то не так, то тебя начальники поправят, а у нас... Не наловил рыбы, не настрелял во время перелёта гусей, уток, вот и...
– Жалко птичек, - вырвалось.
– Ведь так нечаянно можно и лебедя...
– Можно... но охотники их гонят с выв...
– Взглянул: - Ну, с небольших озёр, остающихся после половодья, и гонят потому, что если лебеди сели, то гуси уже не опустятся. На эти вывы потом садятся утки, гоголи, кряквы, чернецы, которых...
– Которых вы и убиваете?
– взглянула с упрёком.
Василий помолчал, сделал несколько шагов и только потом услышала:
– У нас не говорят "убить". У нас говорят "добыть". И пойми, ведь зарплату в нашем станке получает немногие и большинство живёт тем, что добудет на охоте, в реке, на своих огородах за короткое лето, когда и в июне может выпасть снег. Правда, выручают белые ночи, успевают овощи вырасти, но основное дает охота, вот весной и плывут каждый в свой балок... ну, сарайчик на озерцах, в котором живут во время весновки...
– И снова взглянул: - Поясняю, поясняю. Весновка - весенняя охота и ловля рыбы на озерцах.
Мы вышли из парка и пошли по улице, спускающейся к реке. Да, когда-то шли мы с ним этой дорогой вот так... но держась за руки. Господи, как же давно то было! Интересно, а помнит ли он об этом? Спросить? Нет, не буду, а спрошу вот о чем:
– Василь, а как ты?.. женился ли, есть ли дети?
Но он ответил не сразу:
– А ведь по этой дорожке когда-то мы с тобой...
– улыбнулся и, махнув рукой, продолжил: - Женился... Но когда дети...
– И кто да кто?
– перебила.
– Дочь почти взросла и сынишка... Так вот, когда они подросли и жена упорно стала проситься в Красноярск, то купил им там квартиру, звала меня с собой, но я...
– И поддал ногой попавшуюся на дороге палку: - А я не поехал. Ну не мог я снова отдать себя в рабство после того, как почувствовал свободу! Но частенько наезжаю туда, ведь я же кое-что пишу для краевой газеты, да и по детям скучаю.
Замолчал. Наверное, эта тема для него и теперь больная, надо уйти от неё. И спросила первое попавшееся:
– Скажи, - а не надоедает ли... всё раба, рыба, рыба?
Засмеялся:
– Не-а, не надоедает. Ведь её столько!.. Мукша, чир, нельма, харица, окунь, вязь, ленок, щука... правда, щуку больше для собак запасаем, ведь во время зимы килограмм двести на каждую надо. А еще таймень, осетровые, тогун... ме-елкая такая рыбёшка, жирная, но до чего ж копчёная хороша! Да и вообще, рыбу
– И взглянул: - Да зимой ловят её в прорубях, режут на куски, со снегом и солью перемешивают, а когда едят, то каждый кусочек обмывают и в рот, обмывают и в рот. Вкусно.
– Так вкусно, что у меня слюнки потекли. А еще орешки кедровые...
– Да, и орешки кедровые.
– Кстати, а как их собирают?
– А собирать их начинаем тогда, когда бурундуки начинают их шелушить. Подойдёшь к кедру, бухнешь деревянным молотом по стволу и-и полетели шишки, только собирай! Принесёшь домой, перемелешь, вынесешь на наш енисейский ветерок, подсушишь и лакомишься всю зиму. Всего в Сибири полно, только не ленись...
Улица вывела нас к речке, я присела на опрокинутую лодку, а Василь отошел от неё на несколько шагов и окинул взглядом:
– Прочное сооружение, но...
– И что значит "но"?
– А то, что тяжёлое, неповоротливое. Наши то ветки лёгкие, подвижные... правда стрелять из них можно только вперед, а то перевернётся.
– И заметив вопрос в моих глазах, пояснил: - Мы же выдалбливаем их из стволов осины. Ох, и кропотливая ж это работа! Три дня долбишь, долбишь, а когда стенки тонкими станут, тогда и будь на чеку, чтобы не промахнуться, не продырявить. Эти ветки-деревяшки раньше делали местные кеты, а потом...
– И замолчал.
– А что потом?
– заинтриговал.
– А потом спились. У них же иммунитет против спиртного низкий, а тут русские пришли, магазины с водкой открыли, они и начали пушнину на водку выменивать, и стали спиваться, осталось не больше тысячи. Да и обычай у них странный: огородами не заниматься, скот не разводить, а как без всего этого?
А я, не найдя что ответить, лишь вдохнула вечерний пахучий воздух и вымолвила:
– Прелесть-то какая!
И взглянула на Василия: а как ему наша "прелесть"? Но взгляд его был уже отстранённым, словно в эти минуты покинул меня и был где-то там... может, на берегу Енисея?
– Василь, ау!
– тихо окликнула.
– Ты где сейчас?
И он возвратился:
– Конечно понимаю, что для тебя "прелесть" - вот этот ручеек, а для меня...
– А мне, - подхватила, - у этого ручейка уже комар укусил, зараза...
Засмеялся:
– Только один и сразу "зараза"? А если бы весь гнус: комары, москиты, мошкара?
– Ой, и впрямь...
– пришлёпнуло еще одного, - и как вы всё это терпите?
– Только и спасаемся дегтем березовым. Надерешь бересты, на плошку со сточным отверстием выложишь, прикроешь тазом, подожжешь и часа через три готов дёготь. Потом перемешаешь его с жиром, намажешься и работаешь. Да и привычка. В работе гнуса почти не замечаешь. А если честно, лето для нас не самая лучшая пора...
– Ну как же, летом же тепло. Кстати, зимы у вас очень морозные?
– Морозные. Морозные и снежные. Сугробов наметёт!.. Только и управляйся дорожки к дровам расчищать. Мы же почти ими топимся, уголь-то в навигацию надо завозить, а вот дрова... В апреле, когда наст твердый, их сколько угодно можно заготовить. Да и в мае, когда вода ото льда освободится, то начинают плыть брёвна, срезанные там, в верховьях Енисея, а мы их вылавливаем, всё лето они сохнут, а к зиме пилим и рубим, рубим... В общем, скучать некогда.