Гостебник
Шрифт:
Так, слава богу, у меня есть кинжал и кошель. В нём восемь серебряных шведских эртугов с изображением трёх корон, моя заначка на чёрный день. Много это или мало? Смотря для кого. Для крестьянина огромные деньги. Можно купить корову и коня, да еще останется жене на булавки. А вот несчастному путнику, чтобы добраться до дома — категорически мало.
Прикинув направление, я уверенно пошёл на восток. При этом ушёл от берега, где сложно идти, много острых камушков. Лучше топать по кромке леса, где всяко помягче. Я уже позабыл, что когда-то рассекал везде без обуви и у меня наросли натуральные
Часа через два я вышел к дороге. Она изрядно заросла травой, заметно, что по ней не часто ездят. Но всё лучше, чем густой подлесок.
Вот сейчас я стою и наблюдаю. Передо мной этакий хутор. Одиноко стоящий дом и в нём живут люди. Я слышу мычание коровы и звуки обычной жизни крестьян. Немолодая тётка копалась в огороде. Пацанчик пригнал несколько коз и бурёнку с выпаса. Потом показалась молодуха с ребёнком на руках. Но ничего опасного для себя я не увидел. А когда молодая женщина на летней кухне начала кашеварить, то у меня предательски заурчало в животе. Да и рот пересох, по пути не попалось ручейков. И тогда я решился.
Специально шумнул, чтобы меня услышали. А потом пошёл к дому. Все вмиг попрятались, а когда я подошёл метров на тридцать, то обнаружил защитников.
Пацан лет тринадцати вооружился вилами, а молодая женщина вообще какой-то палкой типа коромысла. Я остановился и поднял руки, показывая, что не вооружён. Кинжал висит на поясе в ножнах.
— Уходи, пошёл — пацан замахнулся вилами и знаком показывает мне не приближаться.
— Парень, я моряк. Моё судно затонуло, один я спасся. Мне нужна еда и вода, готов заплатить.
Мой немецкий явно не привёл слушателей в восторг. Но, по крайней мере, парень перестал агрессивно тыкать в меня своим инструментом. А подошедшей пожилой женщине он что-то сказал.
Та нерешительно сделала ко мне несколько шагов. Видимо её послали на разведку, как наименее ценную фигуру.
— Фрау, я не вооружён, только нож. У меня есть деньги вам заплатить за еду, — и я достал монетку.
Тётка недоверчиво цапнула её и даже попробовала на зуб. Ну да, денежка незнакомая, но качество серебра здесь определяют зубами.
Видимо оно её устроило, монетку тётка не вернула, а развернулась и пошла к дому.
Ну, видимо мне можно тоже подойти. В дом меня не пустили, на улице стоит стол со скамьёй. Мне вынесли кружку с водой, которую я сразу выхлебал. Потом в эту же кружку бабка налила молока и дала краюху серого хлеба. С голодухи это угощение показалось мне райской амброзией. Но я уже жадно смотрел, как молодая женщина помешивает на железной печке котелок. Оттуда так заманчиво пахнет.
Постепенно меня перестал опекать пацан, до этого он стоял в нескольких шагах позади. Правда вилы опустил, видимо я не сильно похож на разбойника.
Да, видок у меня ещё тот. Некогда хорошее нижнее белье теперь выглядит как грязная тряпка. Но, потерпевшему в кораблекрушении не приходится выбирать.
Мне сунули полную чашку каши. Разваренное пшено с кусочками рыбы, приправленное прогорклым маслом. Мне даже ложку выдали и я, обжигаясь, начал есть. Умял всё без остатка и даже пальцем помог
Проснулся когда солнце было в зените. Я развалился в овине на сене. Судя по всему, я продрых часов двадцать, никак не меньше. Но сейчас на удивление бодро себя чувствую. Вот бы отлить и тогда совсем будет замечательно. Я даже умылся из бочки, наполненной до краёв. Там же и напился.
— Эй, моряк. Кушать будешь? — это вчерашняя бабка. Стоит и настороженно смотрит на меня. Я моментально почувствовал голод. Видать потратил много калорий, вот меня на еду и прёт.
Меня не только накормили, но даже вынесли порты и рубаху. Они были мне малы, то и на этом спасибо. А затем меня начали выпроваживать, видать закончилось волшебное действие серебрушки. Я не стал спорить и махнув рукой, вышел. Только предварительно узнал по поводу дороги. Мне махнули рукой на восток и благословили сердитым ворчанием.
Ну спасибо, что не обобрали. Могли бы сонного и прирезать, забрав кинжал и кошель. Порядочные люди попались. Пройдя километра два, я заметил речушку, несущую свои воды к морю. С моей стороны, она обильно поросла камышом и кустарником. И у меня сразу сработал инстинкт охотника.
Мне пришлось походить, чтобы срезать подходящий ствол орешника. Я взял грех на душу и спёр у дома кожаный шнурок, висящий на плетне. Думал соорудить пращу. Но кожаная полоска оказался для этого узкой. А вот сейчас она, пожалуй, пригодится. Я обстругал будущее древко и приладил к нему кинжал. Его тридцати пятисантиметровой лезвие вполне подойдёт для изготовления охотничьего оружия. Намочив в воде кожаный шнурок, я плотно с усилием намотал его вокруг рукояти. Теперь нужно выждать хотя бы часик, чтобы кожа высохла и стянула лезвие рогатины.
А пока я изучил подходы к реке и место, где лучше всего бросить вызов кабанчику.
Ну, в принципе неплохо. Медведя, конечно, это только насмешит, но на кабана пойдёт. Высохнув, кожаная полоска сильно стянула рукоять кинжала и теперь это уже оружие колющего типа.
А кабанчики и в Европе не изменили своему характеру. Кабанье семейство с шумом вторглось на берег реки и принялось кормиться. Я только оглядел место схватки. А когда неожиданно шумнул, все ломанулись в кустарник, остался только глава семейства. Если бы я шумнул издалека, то удрали бы все. Но когда кабана резко пугаешь, он стаёт агрессивным и делает глупости. Вот и этот решил покрасоваться перед своими и кинулся на меня.
Опыт не пропьёшь, я привычно сделал шаг назад, пропуская его и с силой ударил в шею. Острое лезвие пробило прочную шкуру и я буквально пригвоздило его к земле.
Это надо было видеть. Я вернулся на хутор и не с пустыми руками. На загривке тащил молодого папашу семейства. А в нём живого веса не меньше центнера. Без требухи и башки малёхо поменьше. Пока допёр, чуть пупок не развязался. Зато, когда я скинул тушу перед домом, вылезли все. Включая маленького ребёнка лет трёх.
— Это ты что? Это зачем? — бабка враз стала косноязычной.