Гости профессора Панина
Шрифт:
– Люди интересны своей глубиной, которую часто сами не осознают. Психология помогает понять не только поступки, но и то, что за ними скрыто. Это способ строить настоящие отношения и находить счастье.
Ирина фыркнула. Её голос был холодным, с оттенком пренебрежения:
– Пощади меня от этих рассуждений, Аля. Диплом психолога – лишь способ для молодых девушек изображать взрослых. – Её слова прозвучали язвительно, будто она намеренно хотела уколоть.
Аля опустила взгляд. Её обычная уверенность поколебалась, как хрупкое дерево под напором
Ольга наблюдала за всем с лёгкой улыбкой, словно наслаждаясь происходящим. Юрий выглядел довольным, его взгляд блуждал между собравшимися, как у хищника, готового воспользоваться ситуацией. Саша, напрягаясь, фиксировал каждую деталь: жесты, выражения лиц, интонации.
Валентина, вернувшись в комнату с тележкой десертов, заметила напряжённость, но, сохраняя профессиональное спокойствие, приступила к сервировке. Торты, пирожные, фрукты – всё это она раскладывала так тщательно, что на мгновение внимание гостей переключилось.
Аля благодарно улыбнулась ей, пытаясь найти хоть немного тепла в холодной атмосфере, но Валентина оставалась непроницаемой, продолжая своё дело.
Когда десерты были поданы, Аля посмотрела на Ирину. Её голос, хоть и дрожал, звучал твёрдо:
– Ирина, твой путь другой, но это не делает его правильным для всех. У каждого своё понимание мира, и это нормально.
Ирина подняла бровь, её ледяной взгляд казался тяжёлым, как гранит. Блеск бриллиантов на её ожерелье добавлял холодности её облику.
– Твои убеждения наивны, Аля. Надеюсь, ты вырастешь из них, как дети вырастают из своих игрушек, – произнесла она, словно нанося последний удар.
Слова обожгли Алю, как холодный хлыст. Её дыхание перехватило, но голос застрял в горле. Она не смогла ответить, словно что-то в этой комнате лишало её сил.
Саша продолжал молча записывать происходящее. Его внимание привлекли покрасневшие щеки Али, её едва заметные дрожащие руки, напряжение в лицах гостей.
Тиканье часов на стене казалось оглушительным, как будто каждую секунду кто-то отсчитывал до взрыва. Маятник медленно качался, словно успокаивая, но напряжение только усиливалось. Огонь в камине потрескивал, возвращая гостей к реальности.
Борис, оставшийся безучастным к конфликту, первым обратил внимание на десерт. Его аппетит явно не зависел от атмосферы за столом. Он откусил кусочек пирога с таким видом, словно происходящее вокруг его совсем не касалось.
Валентина разливала свежий кофе, заполняя комнату тёплым ароматом. Она наливала каждому по очереди, её движения были размеренными, почти успокаивающими. Однако напряжённость в воздухе оставалась ощутимой.
– Какой прекрасный вечер, – произнёс Борис с ноткой меланхолии, отпивая из своей чашки. – Рад, что смог прийти.
Николай Васильевич взглянул на Юрия. Между ними промелькнул
Пытаясь вернуть контроль над ситуацией, Аля сказала, стараясь звучать спокойно:
– Может, прогуляемся по лесу? Ночной воздух всем пойдёт на пользу.
Её предложение вызвало одобрение Виктора. Он улыбнулся, ободряя её:
– Веди нас, Аля. Прогулка под луной звучит как отличная идея.
Глаза Ольги сузились, её взгляд был наполнен ледяным блеском.
– Прекрасно, – отозвалась она. – Но уверена, ты справишься с ролью проводника, Аля.
Стараясь не выдать смятения, Аля поднялась из-за стола и повела гостей по тропинке, освещённой мягким светом луны. Борис и Ирина шли рядом, их тихие разговоры иногда прерывались лёгким смехом, который звучал странно на фоне ночной тишины леса.
Каждый шаг по узкой тропинке напоминал Але, что в этом вечере скрыто больше, чем просто старые воспоминания.
Ночь сгущалась, как густой чёрный туман, впитывая в себя каждую эмоцию, каждую тень.
Ольга шла позади, но её шаги будто эхом раздавались впереди и позади группы, как будто лес воспроизводил их, издевательски повторяя. Её лицо, лишённое цвета, напоминало фарфоровую маску, а глаза блестели яростью, от которой веяло зловещей угрозой. Каждый её шаг был безупречно выверен, но этот хруст сухих листьев казался странно громким – он звучал так, словно ломались не ветки, а чьи-то хрупкие кости.
Профессор Николай Васильевич, шедший следом, выглядел внушительно, но в его взгляде пряталась тяжесть. Он словно чувствовал, что что-то надвигается, но не знал, как это остановить. Его спина была напряжена, а пальцы бессознательно сжимали лацкан его пальто. Весь его вид говорил о внутренней борьбе с чем-то, что, возможно, могло быть связано с этим лесом.
Саша, шедший в середине группы, оглядывался по сторонам. Его лицо было бледным, а глаза блуждали между тенью деревьев, будто он ожидал, что из них вот-вот вырвется что-то невообразимое. Он изо всех сил старался сосредоточиться, но его дыхание становилось всё более неровным. Страх охватывал его с каждым шагом.
Юрий, замыкающий шествие, выглядел хладнокровным, но его руки, крепко зажатые в карманы, выдавали напряжение. Его острые глаза скользили по лицам впереди и по мраку леса, словно он искал врага – или готовился стать им сам. Юрий никогда не боялся людей, но этот лес пробуждал в нём инстинкты, которые давно дремали.
Валентина шла в самом хвосте, её лицо было белым, как простыня. Её губы шептали что-то едва различимое, похожее на молитву или отчаянные просьбы о помощи. Каждый шорох заставлял её дёргаться, как будто невидимые руки тянулись к её плечам из тьмы. Её глаза метались, а пальцы сжимались на подоле платья, будто это была её последняя защита.