Гостья

Майер Стефани Морган

— Куда теперь? — спросил Джаред сухо.

— Посмотрим, можно ли отсюда подъехать к служебному входу. Контейнеры обычно хранят неподалеку от зоны разгрузки.

Джаред медленно вел машину. Души входили и выходили из Лечебницы, некоторые были одеты в медицинскую униформу. Целители. На нас никто не обращал внимания.

Дорога шла вдоль тротуара, а затем поворачивала на север, огибая больничный комплекс.

— Смотри, «Для грузового транспорта». Нам сюда. Между невысокими зданиями больничного комплекса и служебным гаражом находился склад, где разгружали фургоны с медицинским оборудованием и лекарствами. Я внимательно изучила сложенные в складских отсеках ящики: каждый был промаркирован.

— Не останавливайся… на обратном пути прихватим парочку. Смотри: «Заживление», «Охлаждение»… А это что-то незнакомое — «Спокойствие»?

Все лекарства были подписаны и не охранялись. Когда меня не станет, моя семья сможет обеспечить себя всем необходимым. «Когда меня не станет» — эта фраза, казалось, сопровождала каждую мою мысль.

Мы свернули за следующее

здание. Четверо работников разгружали фургон, действуя с особой осторожностью, — и это привлекло мое внимание. Грузчики бережно расставляли коробки на высокой бетонной платформе. Сбоку на картоне мелькнули заветные буквы, но и без надписи было ясно, что в этих коробках находится.

— Здесь разгружают занятые контейнеры, а пустые хранят где-то неподалеку… А! Вон там, с другой стороны, целый ангар.

Джаред на прежней скорости свернул к торцу здания. Он вдруг тихонько засопел.

— В чем дело? — спросила я.

— Смотри-ка. — Он мотнул головой в сторону вывески над зданием: «Родильное отделение».

— Понятно, — улыбнулась я. — Что ж, теперь ты знаешь, где искать.

Он сверкнул глазами и снова переключился на дорогу.

— Придется подождать. Похоже, они уже заканчивают. Джаред сделал еще один круг вокруг больницы и припарковал машину в дальней части большой стоянки, в стороне от огней. Он заглушил мотор, откинулся на спинку сиденья и взял меня за руку. Я знала, что сейчас последует вопрос, и постаралась подготовиться.

— Анни?

— Да?

— Ты собираешься спасти Ищейку?

— Да.

— Потому что это правильный поступок? — попытался угадать он.

— И поэтому тоже. — Он помолчал.

— Значит, ты знаешь, как извлечь Душу, не повредив тело? — Сердце екнуло, и я нервно сглотнула.

— Да. Однажды мне пришлось применить эти знания на практике. Не здесь.

— Где? Расскажи, пожалуйста.

Эту, одну из лучших моих историй, динамичную, захватывающую, я по очевидным причинам никогда не рассказывала людям. Да, Джейми бы понравилось… Я вздохнула и начала вполголоса:

— Однажды на планете Туманов я, мой друг Укрощает свет и наш проводник отправились в долгое путешествие по четвертому великому ледяному полю к одному из самых известных кристальных городов. Не помню имени проводника, а меня там прозвали Живет на звездах. К тому времени я уже имела определенную репутацию.

Джаред хмыкнул.

— Предполагалось, что маршрут безопасен, поэтому мы и отправились втроем. Грызодеры частенько выкапывают в снегу берлоги и прячутся в них — охотятся из засады. Что-то вроде западни: повсюду расстилается нетронутый снег, ты идешь себе спокойно, но внезапно белое поле вокруг тебя взрывается и заслоняет небо. Взрослый Медведь весит примерно как крупный бизон, а половозрелый самец грызодера массой не уступает синему киту. Нам попалась особенно крупная особь. Грызодер выскочил перед проводником, мордой к нам с Укрощает свет. Вообще-то Медведи быстрее грызодеров, только вот у этого хищника было преимущество: зверь напал неожиданно, и его огромная, твердая как камень клешня обрушилась на нас и разрубила Укрощает свет пополам…

Какая-то машина медленно вырулила с парковки и проехала мимо.

— Наверное, нужно было броситься бежать… но мой друг умирал, истекая кровью на снегу, я замешкалась и наверняка погибла бы, если бы грызодера не отвлекли. Позже я узнала, что наш проводник — вспомнить бы, как его звали! — попытался задержать хищника, вцепившись тому в хвост… Когда грызодер выпрыгивает из сугроба, из-за снега ничего не видно, ведь поднимается настоящий буран. Проводник дал нам шанс убежать, он и не догадывался, что Укрощает свет свое отбегал. Грызодер развернулся к проводнику, задел нас второй левой лапой, и меня отбросило в сторону. Верхняя часть туловища Укрощает свет приземлилась рядом со мной. Снег вокруг был весь пропитан его кровью. — Я замолчала и поежилась. — То, что я сделала потом, не имело смысла, потому что под рукой не было тела, в которое я могла переселить Укрощает свет. Мы находились в снежной пустыне, до ближайшего города не добежать. Конечно, жестоко было извлекать друга без обезболивающего, но я просто не могла смотреть, как он угасает в оторванной половине тела носителя Медведя. На тыльной части ладони, у резака, которым Медведи разрубают лед, — слишком широкое лезвие… Рана вышла огромной. Хотелось верить, что Укрощает свет без сознания и боли не чувствует. Мой друг был еще жив. Нежно коснувшись, я выманила его из мозга Медведя и сунула в яйценосный мешок у себя на брюхе, между двумя самыми горячими сердцами. От холода Укрощает свет не умер бы, но у меня оставалось всего несколько минут, чтобы найти нового носителя. Только где же взять подходящее тело, когда кругом только снег да лед? Появилась мысль подсадить Укрощает свет в мое тело, однако я сильно сомневалась, что смогу ввести его к себе в голову и при этом остаться в сознании… Без лекарств я бы умерла вместе с ним, просто истекла бы кровью: у Медведей, с их количеством сердец, это происходит быстро. Грызодер взревел, под его гигантскими лапами задрожала земля — стало ясно, что он вот-вот учует нас под снегом. Рядом валялось разорванное тело Медведя. Яркая кровь быстро привлекла бы зверя. И тогда мне в голову пришла одна безумная идея… — Я замолчала и тихонько засмеялась. — Носителя Медведя под рукой не было. Свое тело я использовать не могла. Проводник погиб или убежал. Оставалось одно. Это казалось чистой воды безумием, но в ту секунду я думала лишь о том, как спасти Укрощает свет.

Мы не были близкими друзьями, но мысль о его неминуемой смерти прямо у меня под сердцами приводила в отчаяние. Грызодер яростно взревел, и я побежала на звук. Направившись прямиком к третьей левой ноге чудовища, зацепила густой белый мех острой стороной всех шести рук и вскарабкалась зверю на спину. Он ревел и крутился, словно щенок, который пытается поймать свой хвост. У грызодеров очень маленький мозг — и умишко соответствующий. Я взобралась на мохнатую спину; цепляясь резаками, побежала по двойному позвоночнику к шее и через несколько секунд добралась до головы хищника. Вот тут-то и начиналось самое сложное: мои резаки были длиной… примерно с твою руку до локтя, а шкура грызодера — в два раза толще. Мне удалось только проредить мех и слегка оцарапать кожу. Грызодер взревел и встал на дыбы. Едва не падая, я вцепилась четырьмя руками ему в шкуру, а зверь выл и крутился, норовя меня стряхнуть. Двумя оставшимися руками я попробовала углубить разрез, по очереди вонзая их в толстую шкуру, и почти отчаялась: шкура казалась непробиваемой. Грызодер словно с цепи сорвался, резко замотал головой, и я чуть не свалилась вниз. Время Укрощает свет подходило к концу. Я безуспешно тыкала резаками в рану. Неожиданно грызодер плюхнулся в снег, и если бы не логово, которое зверь вырыл для охоты, его туша меня бы раздавила. Мои резаки были у самой шеи хищника, и, как только я ударилась о снег, вес грызодера вогнал лезвия глубоко под шкуру — даже глубже, чем требовалось. Нас обоих оглушило, а я вдобавок оказалась под тушей зверя, который начал кататься по земле. От ужаса я почти утратила способность соображать, но, судорожно вздохнув, все-таки вспомнила про Укрощает свет. Укрыв Душу от холода в мягких ладонях, я перенесла ее из яйценосного мешка в рану на шее грызодера. Зверь встал на дыбы, а затем повалился на снег. Грызодер рвал и метал, рана на шее его только разозлила. Снежная буря, вызванная нападением хищника, уже улеглась, и теперь грызодер прекрасно видел меня, перепачканную его кровью, — у грызодеров очень яркая кровь, такого цвета на Земле нет. Зверь протянул ко мне гигантские клешни, и я подумала: «Ну все, конец». Меня утешало одно: по крайней мере, я боролась. Клешня спикировала в снег, совсем рядом… Я посмотрела на огромную, страшную морду, и чуть не… нет, не рассмеялась. Медведи не умеют смеяться. Но по ощущениям это напоминало смех, потому что на уродливой морде грызодера я увидела смущение, растерянность и стыд. Ни один грызодер никогда ни на кого так не смотрел. Укрощает свет потребовалось некоторое время на то, чтобы освоиться в огромном теле и взять под контроль нового носителя. Несмотря на слишком маленький мозг, мой друг все-таки меня узнал. Я доехала верхом на Укрощает свет до самого города — пришлось зажимать рану на шее моего друга, пока мы не добрались до Целителя. То то было шуму! Меня наградили новым прозвищем — Верхом на звере, но мне оно не понравилось, и я попросила называть меня прежним именем…

В окнах больницы горел свет, мелькали чьи-то силуэты. Джаред сидел, разинув рот, и не сводил с меня глаз.

Это и впрямь была одна из моих лучших историй. Надо бы взять с Мел обещание: пусть расскажет ее Джейми, когда меня не…

— Как думаешь, контейнеры разгрузили? — быстро спросила я. — Давай побыстрее закончим и вернемся домой.

Джаред ошеломленно посмотрел на меня и согласно кивнул.

— Да, давай побыстрее закончим, Странница, Живет на звездах, Верхом на звере. Что тебе стоит утащить несколько неохраняемых ящиков? Скукотища!

Глава 52

Извлечение

Мы втащили трофеи через южный вход, хотя это и означало, что до рассвета нам нужно успеть перепрятать джип. Я понятия не имела, представляет ли Ищейка, что ее ждет, но опасалась, что она заподозрит неладное, услышав шум у главного входа, и убьет себя и человека-носителя. Из головы никак не шла рассказанная Джебом история про одного из пленников, который упал замертво — мозг носителя превратился в кашицу, хотя внешне не было заметно никаких повреждений.

В лазарете док готовился к операции. На раздвинутом столе установили пропановый светильник — самый яркий из доступных источников света. Скальпели поблескивали в неярких голубоватых лучах солнечной лампы. От всех этих приготовлений мне стало дурно — вспомнился тот день, когда руки дока покрывала серебристая кровь.

— Ну наконец-то! — с облегчением произнес он. Док беспокоился за нас так же, как волновались и остальные всякий раз, когда кто-нибудь покидал пещеры.

— Мы тебе подарок принесли! — Джаред протиснулся следом и, сияя, протянул коробку доку, ярлыком вверх.

— «Заживление»! — радостно вскрикнул док. — Сколько удалось раздобыть?

— Два ящика. А еще обнаружился новый способ пополнять наши запасы; Анни больше не придется себя калечить.

Док пристально на меня посмотрел. Наверное, мы с ним подумали об одном: «Вовремя, потому что Анни здесь больше не будет».

— Достали криоконтейнеры? — спросил он, понизив голос.

Джаред покосился на меня — он уловил и взгляд дока, и витающее в воздухе напряжение.

— Да, — ответила я. — Десять штук. Больше не поместилось в машину. — Пока я говорила, Джаред дернул за тянущуюся за ним веревку. Послышался звук осыпающегося камня, и к ногам Джареда упала вторая коробка «Заживления», а следом и контейнеры. Контейнеры, созданные из вещества, неизвестного на Земле, звякали как металл. Пустые криоконтейнеры можно было спокойно тащить по камням: их конструкция предусматривала куда более серьезные нагрузки. Теперь контейнеры поблескивали на полу пещеры — ни вмятин, ни царапин.