Гостья
Шрифт:
— Ага, а вот Кайл — нет, — отозвался Иен.
Они вышли из укрытия. Я медленно последовала за ними.
Иен наконец заметил, чем у меня заняты руки.
— Посуду оставь на потом, — сказал он мне. — Не будем им мешать. Пусть приведут себя в порядок и займутся своими делами.
Я хотела было его спросить, где он перепачкался, но скорее всего он, как и Джейми, не ответил бы. Я вгляделась в туннель, что вел в пещеру с реками, и задумалась над происходящим.
Иен сердито фыркнул. Я испуганно посмотрела на него и только тогда поняла, что его так расстроило — он увидел мою
— Меня от всего этого тошнит. — Судя по его голосу, Иену и впрямь стало дурно. — Но хуже всего то, что если бы я отправился вместе с ними, оказался бы сейчас в числе твоих обидчиков…
Я покачала головой.
— Пустяки.
— И вовсе не пустяки! — пробормотал Иен и обратился к Джейми: — Тебе пора на занятия. Чем быстрее все вернется на круги своя, тем лучше.
— Шэрон сегодня, наверное, будет лютовать, — заныл Джейми.
Иен усмехнулся.
— Придется пострадать за правое дело. Не завидую я тебе.
Джейми вздохнул и поддел ногой грязь.
— Присматривай за Анни.
— Присмотрю.
Джейми побрел прочь, ежеминутно оглядываясь, пока не скрылся в следующем туннеле.
— Давай-ка сюда. — Не успела я и слова сказать, как Иен выхватил у меня ведро с посудой.
— Оно не тяжелое, — сказала я.
— Не стоять же мне с пустыми руками, пока ты таскаешь тяжести. — Он снова усмехнулся. — Считай меня галантным кавалером. Пойдем поболтаем где-нибудь в укромном уголке, пока все не уляжется.
Встревоженная словами Иена, я последовала за ним. Галантный кавалер? У меня?
Он направился прямиком к кукурузному полю — и дальше, через грядки, осторожно пробираясь меж высоких стеблей. Я шла следом, пока он не остановился посредине поля, отставил в сторону ведро с посудой и развалился на сырой земле.
— Да уж, уголок укромный, — сказала я и, скрестив ноги, уселась рядом. — А как же работа?
— Ты слишком много работаешь, Анни. Без выходных, которые есть у всех.
— Зато есть чем занять руки, — пробубнила я.
— Сегодня у всех перерыв, отдохни и ты.
Я удивленно на него посмотрела. В отраженном свете зеркал на кожу ложились двойные тени, похожие на полоски зебры. Под странным узором из теней и грязи на бледном лице Иена проступала усталость.
— Судя по твоему виду, ты работал. — Он прищурился.
— Но теперь-то я отдыхаю.
— Джейми не говорит мне, что происходит, — прошептала я.
— Правильно. И я не скажу. — Он вздохнул. — Ни к чему тебе знать.
Я опустила глаза, разглядывая темно-красную и бурую почву. Под ложечкой засосало. Со мной отказывались делиться… Что могло быть хуже? Я попыталась представить и не смогла. Впрочем, наверное, мне просто не хватало воображения.
— Пожалуй, это не совсем честно, — нарушив долгое молчание, заговорил Иен, — задавать вопрос, ведь я не ответил на твой… Но можно я все-таки спрошу?
Я была рада отвлечься.
— Валяй.
Он не сразу продолжил, и я подняла взгляд, ища причину его сомнений. Иен потупился, рассматривая полоски грязи на тыльной стороне своих ладоней.
— Я знаю, что ты не лжешь. Теперь я это понял, — тихо произнес он. —
Это больше не было моим секретом — и Джейми, и Джеб знали правду. Да и какая разница? Я доверяла Иену: он ни за что не проболтается, не поставит под угрозу мою жизнь.
— Да, — призналась я. — Мелани все еще здесь. — Он медленно кивнул.
— И каково вам? Тебе? Ей?
— Это… трудно. Для нас обеих. Поначалу я бы все на свете отдала, только бы она исчезла. А сейчас… Я к ней привыкла. — Я усмехнулась. — Всегда есть с кем поговорить. Мелани гораздо сложнее: она заперта у меня в голове, словно в тюрьме. Но лучше быть узницей, чем исчезнуть насовсем.
— Я не знал, что существует выбор.
— Поначалу выбора не было, но люди обнаружили, что происходит и начали сопротивляться. Наверное, все дело в знании: те, кто понимал, что их ожидает, боролись. В отличие от тех, кого застали врасплох.
— А если бы поймали меня? — Глаза Иена сверкнули.
— Ты вряд ли бы исчез. Только вот многое изменилось. Пойманных взрослых больше не используют в качестве носителей. Слишком много проблем… — Мои губы снова тронула грустная усмешка. — Вот как я — расклеилась, прониклась симпатией к носителю, сбилась с пути…
Иен погрузился в раздумья. Его взгляд то пробегал по моему лицу, то возвращался к кукурузе, а иногда вдруг застывал, устремленный в пустоту.
— И как со мной поступят сейчас, если поймают? — наконец спросил он.
— Думаю, они все равно произведут внедрение, попытаются получить информацию. Вероятно, подсадят Ищейку. — Иена передернуло, а я продолжила: — Носителем ты не станешь. Вне зависимости от того, получат они нужную информацию или нет, тебя… утилизируют.
Слова давались мне с трудом. Меня затошнило. Странно — обычно тошноту вызывали явления из мира людей. Впрочем, раньше, на других планетах, я никогда не смотрела на наши действия с точки зрения тела; не было необходимости. Если тело имело функциональные дефекты, от него быстро и безболезненно избавлялись — утилизировали, как утилизируют неисправную машину. Какой смысл его хранить? Помимо прочего, иногда тело признавалось негодным из-за некоторых особенностей психики: опасных пристрастий, склонности к насилию — такие неизлечимые состояния делали тело небезопасным для окружающих. Ну и, разумеется, в случаях, когда разум был слишком силен и стереть его не удавалось. Аномалия, свойственная этой планете.
Неукротимость духа как дефект… Внезапно я осознала отвратительность подобного подхода.
— А если поймают тебя? — спросил он.
— Если поймут, кто я… Если меня еще ищут… — Я подумала о своей Ищейке, и меня передернуло, как только что Иена. — Меня извлекут и пересадят в другого носителя. В какого-нибудь ребенка. И будут надеяться, что я вновь стану собой. Возможно, отправят на другую планету — подальше от дурного влияния.
— А ты сможешь снова стать собой? — Наши взгляды встретились.