Государь революции
Шрифт:
Гурко с сомнением посмотрел на меня.
— Государь, но ведь это же…
Я кивнул.
— Именно. Нас хотят выбросить за борт, как отработанный материал, никому не нужный более балласт. По замыслу наших союзников, России нет места среди великих держав, которые будут определять послевоенное устройство мира. Скажу больше, это не мнение, не просто замысел, это вполне конкретные действия, которые направлены на перевод России из статуса державы-победительницы в разряд территорий, которые подлежат растерзанию. И разрывать нас на части будут и наши сегодняшние союзники, и наши сегодняшние противники.
Генерал молча стоял, и лишь желваки двигались у него на лице. Наконец, он выдавил одно лишь слово:
— Немыслимо…
— Вспомните о том, что основной неофициальной темой Петроградской конференции было вовсе не наступление как таковое, и не кампания 1917 года в целом. Основной темой была возможная революция в России. С чего такая забота?
Гурко кашлянул
— Ну, — пожал плечами он, — это как раз понятно, союзники были обеспокоены возможной революцией и тем опасным влиянием, которое она бы имела на боеспособность армии. А это могло сказаться на успехе всей войны в целом.
Я поднял бровь.
— Вы полагаете? Василий Иосифович, я вас назначил Верховным Главнокомандующим Действующей армией не для того, чтобы вы здесь обманывали себя, а что еще ужаснее, обманывали и меня, своего Государя. И мне, и вам прекрасно известно о том, что союзники интересовались вопросом возможной революции не просто так. На момент подготовки и проведения Петроградской конференции в России уже сложилось несколько центров заговора, в которых планировался дворцовый или военный переворот. Кроме того, было несколько центров, которые планировали коренную смену общественного строя, путем установления республики или даже какой-то революционной диктатуры, так хорошо известной нам по революционным событиям в той же Франции. Вам все это известно сейчас и было известно тогда. И вам должно быть известно о том, что наши дорогие союзники, Англия и Франция, активно участвовали в различных заговорах с целью сместить или убить законного Императора в стране-союзнице, то бишь в России. Скажу больше, после моего воцарения союзники не только не прекратили свои подрывные действия, но и значительно активизировали их. Именно они стоят за мятежом и покушениями на мою особу в последние дни. Оставив даже пока в стороне сам факт многократного покушения на священные особы Государей Императоров Всероссийских со стороны, казалось бы, ближайших военных союзников, хочется спросить — какую же цель преследуют в Лондоне и Париже, пытаясь организовать переворот в России? Быть может, они хотят получить более боеспособную Россию? Этот вариант мы решительно отметаем, как несостоятельный. Любая революция в России подорвет боеспособность армии до такой степени, что нынешние разложения в войсках покажутся образцом дисциплины. Тогда для чего же?
Генерал ничего не ответил.
— Молчите? А я вам скажу! Повторяю, Россию просто решили устранить, как ненужного более компаньона, который в перспективе может стать конкурентом. Наши дорогие союзники общий расклад понимают не хуже нас. Они отлично осознают, что у немцев есть только два варианты приемлемо закончить эту войну, а именно выбить из войны либо Францию, либо Россию. И как вы понимаете, их интерес в том, чтобы склонить германцев к удару по России. Но сил у немцев на сокрушительный удар по России нет, и соблазниться они могут, лишь увидев беспомощность русской армии и революционную смуту в тылах Российской Империи. Лишь в этом случае они могут решиться развернуть основные силы в сторону России, выбивая ее из войны и полагая, что погрязшая в Гражданской войне Россия не сможет потом нанести удар в спину Германии. А для этого, в России должна случиться революция. Не смена монарха, нет, им это мало что даст, а именно всеобъемлющая революция, разрушающая устои, рушащая дисциплину в армии и повергающее в хаос транспорт и хозяйство Империи. Добившись революции в России, наши, прости Господи, союзники добиваются сразу нескольких целей. Первое — они переключают внимание Германии на Восток, обнажая тем самым оборонительные рубежи на Западе. Второе — они расчищают и облегчают путь Нивелю для нанесения сокрушительного удара по Германии. Третье — они устраняют Россию из числа стран-победительниц в этой войне, а значит, можно ничего обещанного не выполнять, включая Проливы и все остальное, о чем мы договорились. И, четвертое — сама поверженная и опрокинутая в хаос Россия может стать и для стран Антанты и для стран союза Центральных держав тем пространством и тем ресурсом, который можно разделить на колонии между всеми заинтересованными сторонами. Революции мы не допустили. Но, даже не добившись революции в России, они все равно уверены в том, что Нивелю удастся нанести Германии решающий удар и потому все еще надеются так или иначе обвинить Россию во всех смертных грехах, дабы, как минимум, уменьшить ее долю при разделе победных трофеев, а как максимум, попытаться все же обратить Российскую Империю в хаос смуты.
Замолчав на несколько секунд и внимательно поглядев на генерала, я покачал головой.
— Вижу, сомнения гложут вас. Посему, предлагаю вам ознакомиться с кое-какими показаниями. — Я протянул ему папку с показаниями Рейли. — Здесь есть много чего интересного. И про прошлые покушения и подготовки революций, а, равно как и о будущих планах и уровне их выполнения в настоящий момент. Кроме того, хочу вам предъявить некоторые результаты работы Высочайшей следственной комиссии, а так же выводы расследования обстоятельства
Я протянул Гурко папку с показаниями Рейли и вышел из Золотой гостиной. Уже глядя из окна своего временного кабинета на Дворцовую площадь я вновь и вновь прокручивал расклад сил перед началом новой версии Большой Игры.
Главная проблема заключалась в том, что вся эта фронтовая публика была решительно настроена, во что бы то ни стало выполнять, так называемый, союзнический долг и проводить оговоренные наступления против Центральных держав. Я же такого желания не имел, и бросать под пулеметы миллионы солдат не собирался. У меня были совсем иные соображения на счет кампании 1917 года и путях, по которым должна пойти Россия.
Но монархия штука такая, что если я не заручусь поддержкой конкретных исполнителей, то могу получить новый заговор по смещению неадекватного царя. А я еще не настолько контролировал армию, чтобы быть уверенным в том, что заговор будет вовремя раскрыт. Да и зачем он мне сейчас?
Поэтому придется на пальцах объяснять умудренным генералам, что такое хорошо и с чем его едят. Правда придется дело Рейли показать и им (благо уже подготовили требуемое количество копий), что неизбежно повлечет утечку информации врагам и "союзникам", но этого я как раз и не боялся особо, и играл во все эти очень страшные тайны исключительно для придания веса этой утечке.
Наконец к исходу второго часа адъютант доложил, что ожидает аудиенции генерал Гурко. Я дал дозволение и вот на пороге моего кабинета появился Гурко. Он был бледен и прочитанное явно не добавило ему лет жизни.
— Ваше Императорское Величество! По вашему повелению я ознакомился с показаниями офицера британской разведки господина Рейли.
— Что скажете, генерал?
— Я жду ваших повелений, Государь. — глухо произнес он.
Я внимательно посмотрел в лицо Гурко.
— Генерал, пришло время трезвых оценок и сложных решений. Мы наступать не можем. Наступление Нивеля закончится катастрофой. И, в первую очередь, катастрофой для нас.
Видя, что Гурко собирается что-то возразить, я сделал останавливающий жест рукой.
— Нашими союзниками мы поставлены в положение, при котором каждый наш шаг ведет к ухудшению нашего положения. В шахматах это называется цугцванг, не так ли? Мы, конечно, не попали в главную ловушку и избежали революции в России, но партия не закончена и любой вариант ее развития ведет нас к проигрышу. Участие в наступлении Нивеля с любым результатом этого наступления, в итоге приведет к обвинению и потерям России. Наше наступление на Восточном фронте сейчас, однозначно, приведет к катастрофе. Отказ от наступления, приведет к обвинению в предательстве. Забавное положение, вы не находите?
А путь выхода из ситуации был отнюдь не прост. Хотя я был уверен, что решить проблему можно только следуя известному выражению про то, что на каждую хитрую гайку найдется… Но, то, что я собирался делать дальше, несколько расходится с принятыми в этом времени представлениями, а потому может встретить яростное сопротивление среди генералитета. И простого повеления тут будет недостаточно.
— Хорошо, генерал, давайте рассмотрим вопрос с другой стороны. Первый вопрос — можем ли мы выполнить требования союзников об одновременном с Нивелем наступлении? Нет, не можем. Это будет бессмысленная бойня, которая приведет к обрушению всего нашего фронта из-за контрударов германцев. На контрудары в образовавшиеся прорехи у немцев сил хватит даже без переброски войск с Западного фронта. К тому же, Василий Иосифович, не мне вам рассказывать о катастрофическом для нас соотношении количества орудий, особенно тяжелых, химических зарядов, пулеметов, аэропланов, танков и броневиков, автомобилей, тракторов, прочих тягачей между Россией и Центральными державами. Итак, наступать мы не можем, а значит, будем обвинены союзниками при любом развитии событий. Никакие оправдания их не устроят. Их бы устроила революция, в качестве оправдания, но, к их великому сожалению, ее не случилось. Так что отказ наступать будет квалифицирован, как неисполнение союзнических обязательств. И никого не будет интересовать, что сами союзники в схожих обстоятельствах, когда русской армии нужна была помощь, точно так же отказывались наступать. Ну, тут, как говорится, Quod licet Iovi, non licet bovi. Второй вопрос — каков шанс, что Нивелю удастся прорвать фронт на достаточную стратегическую глубину, настолько чтобы принудить Германию запросить мира?