Государево дело
Шрифт:
– Как что? – не понял атаман. – Рази худой город?
– Да нет, город, спору нет, справный. И торговый и военный. Только царь-батюшка у нас человек занятой, вся Русь на нём, так что он сюда не поедет. Стало быть, назначит воеводу.
– Так может тебя и назначит?
– Э, нет, господа казаки, я человек молодой и, чего греха таить, не особо родовитый. Для такого дела найдутся и повыше меня люди. С бородой до пупа, дородные, да благообразные. А я что, ну какой с меня воевода?
– Гы-гы-гы, – засмеялись донцы. – И впрямь рылом не вышел в воеводы!
– Ну, то не беда, – не смущаясь смешков, продолжал Панин. –
– Не бывать тому! – взорвались казаки, и вскочили, потрясая в гневе, кто кулаками, а кто и саблями. – Не надобно нам воевод и подьячих!
70
Поминок – подарок (устар.)
– И вот и я говорю, оно вам зачем?
– В куль его да в воду! – продолжали кричать наиболее взбудораженные.
– Тихо! – призывая расходившихся казаков к порядку, заорал один из войсковых есаулов. – Атаман говорить будет!
– Послушайте, браты! – вновь начал Родилов. – Царев стольник дело говорит. Пусть Великий Государь здравствует в белокаменной Москве, а мы на Тихом Дону!
– Любо! – отозвались сначала сторонники атамана, а потом их крики подхватили и остальные.
– За то что, пособили нам турок одолеть – поклон от всего казачества, а только здесь мы хозяева!
– Верно!
– Атаман, турки! – заорал вдруг кто-то совсем рядом, вызвав всеобщее замешательство.
– Где?
– Да вон же, корабль идет! – показал на реку вездесущий Татаринов.
– Тьфу, собачий сын! – выругался в сердцах Родилов, – я уж чёрт знает что подумал!
– А ведь если на нем прознают, что Азов взят, то уже завтра про то в Крыму прознают. И тогда не видать нам добычи!
– Вот что браты! – приказным тоном начал атаман, в мгновение ока превратившийся из робкого исполнителя казачьей воли в ничем не ограниченного деспота и повелителя. – В Азове останутся все пораненные, а так же те, на кого жребий покажет. Наказным атаманом в нем будет – Лукьян Селиверстов. Велю чинить ворота, крепить стены и готовить крепость к осаде. Турки или татары все одно пожалуют рано или поздно.
– Сделаем, – кивнул головой помрачневший Лукьян.
– Теперь давайте думать, что с этим кораблем делать?
– А какие сигналы турки подают, когда к крепости подходят? – поинтересовался Панин.
– Какие еще сигналы?
– Ну, когда корабль идет в порт, он подает сигналы, а ему отвечают, – терпеливо принялся объяснять стольник. – Я такое видел, когда с государем в Стекольну ездил.
– А ведь верно, – кивнул Татаринов. – Они когда к Азову подходят, палят из пушки, а им с вон той башни два раза в ответ.
– Вот и вы так сделайте. Османы сразу не догадаются, а потом уж поздно будет, если не оплошаете, конечно.
– Ох и хитер ты – царев стольник, – покрутил головой Родилов. – И язык у тебя хорошо подвешен!
– Не поверишь, атаман, – улыбнулся Федор, – но я тебе и твоим казакам слово в слово то что мне государь говорил передал.
– А того тебе царь
– А как же. Только он сказал еще, что если атаман не дурак, то царскому посланнику вреда сделать не даст. А дураки атаманами не становятся!
– Хорош лясы точить, – хмыкнул Родилов. – Нежданных гостей встречать пора!
Едва турецкая шебека [71] поравнялась с крайней башней Топрак-кале, над её палубой поднялось облачко дыма, а чуть позже докатился звук выстрела из пушки. Через пару минут им ответили двумя выстрелами, после чего капитан приказал бросить якорь. Пока его подчиненные убирали паруса, прячущиеся на стенах и за стругами казаки, не подавали признаков жизни, и лишь когда с османского корабля спустили шлюпку, в которую тут же спустились гребцы и какой-то важный турок, стало понятно, что затея удалась, и добыча сама устремилась в западню. Теперь оставалось лишь не спугнуть её раньше времени.
71
Шебека. – Небольшое парусно-гребное судно.
Как только лодка причалила к пристани, на ней появился принаряженный для такого дела в татарский халат и рысий малахай Мишка. Один из матросов что-то крикнул ему по-турецки и кинул конец. Внимательно наблюдавшему за всем эти Панину было видно, как Татаринов схватил эту веревку и принялся её приматывать к столбику. Затем он подошел к османам и протянул руку, чтобы помочь важному путешественнику. Тот с недовольным видом поднялся с банки [72] и, кряхтя, сделал несколько шагов, поминутно поминая Аллаха. В этот момент, один из его сопровождающих все же заподозрил неладное и задал встречающему какой-то вопрос.
72
Банка. – Скамья в шлюпке.
По всей видимости, ответ переодетого казака не удовлетворил знатного османа и тот остановился. Мишка понял, что с маскарадом пора заканчивать и, вытащив из-за пояса пистолет, показал его туркам. Заметив это, остальные станичники так же перестали прятаться, после чего османским морякам осталось только сдаться на милость неизвестно откуда взявшихся неверных.
Однако это был ещё не конец. Теперь успех следовало закрепить, а для этого нужно было захватить вражеский корабль. Донцы один за другим начали занимать места в стругах и браться за весла. Панин, увлекаемый всеобщим порывом, запрыгнул на один из них вслед за Татариновым.
– Что, полковник, и ты не усидел? – оскалился молодой казак.
На шебеке далеко не сразу заметили, что к ней явно с агрессивными намерениями направляется несколько лодок полных вооруженными людьми, а когда сообразили в чем дело, было поздно. Времени поднимать паруса и выбирать якорь уже не было, поэтому их капитан просто приказал рубить канат и готовиться к бою. Едва матросы успели похватать оружие, первый струг сошелся с ними бортом, и на палубу полезли подбадривающие себя криками казаки.