Государево дело
Шрифт:
– Простите меня, мой кайзер!
– Бог простит, Болик. Что же касается меня, то ты давно заплатил по всем векселям. Твой брат мне всё рассказал и теперь я у тебя в долгу.
– Но за что?
– За спасение Марты и Марии, конечно. Кстати, где она? Я хочу увидеть свою дочь.
– Простите, Ваше Величество, – потупилась Марта. – Но принцесса Мария Агнесса сейчас при дворе вашей благородной тетушки – герцогини Софии.
– Вот как? – насторожился я.
– Таково было желание вашей матушки.
– Интересно, что его могло вызвать?
– Помолвка вашей дочери с принцем Ульрихом – сыном короля Кристиана.
– Честно
– Такое условие поставила герцогиня София. Ведь сейчас она старшая в роду и номинальная правительница Мекленбурга в ваше отсутствие.
– И ты согласилась расстаться с дочерью?
– Вовсе нет! Я тоже служу при дворе Её Светлости. Просто, после родов…
– У вас ребенок?!
– Да. Сын.
– И как его зовут?
– Людвиг.
– Хорошее имя. Малыша уже крестили?
– Да, Ваше Величество.
– Жаль, опять опоздал. Обидно, досадно, но ладно…
– Вы и ваши спутники, вероятно, голодны? – спохватилась Марта.
– Есть немного, но…
– Тогда, прошу к столу. Мы как раз собирались обедать.
– Боюсь, накормить нашу ораву будет не самым простым делом.
– Не беспокойтесь Ваше Величество. Ручаюсь, что никто из наших гостей не останется голодным.
Пока хозяйка дома хлопотала, я принялся расспрашивать Болика о местных новостях, слухах, количестве беженцев, состоянии Ростокской стражи и тому подобных делах. Ответы фон Гершова были обстоятельны, но нельзя сказать, чтобы успокаивающими. В угрозу большой войны никто не верил и уж тем более не был готов в ней участвовать. Беженцам, конечно, сочувствуют, католиков традиционно не любят, а вместе с ними и императора Фердинанда, но вместе с тем втихомолку осуждают и Фридриха Пфальцского. Что, в общем, понятно. Если бы он победил, то хвалили бы, а так, что же? Сам вляпался – сам и виноват!
– Беглецов из Богемии и Моравии около ста двадцати человек, – продолжал померанец.
– Что значит, около? – удивился я.
– Всего перевезено сто двадцать шесть, – поправился капитан. – Но один умер уже в Мекленбурге, ещё несколько человек изъявили желание осесть в ваших здешних владениях. Москва кажется очень далекой и непонятной.
– Я смотрю беглецов не так чтобы и много?
– Большинство осело в Саксонии или Силезии, а также иных местах, – пожал плечами Болеслав. – Тамошние владетели оказывают покровительство единоверцам.
– И под шумок прихватывают себе землицы у Пфальца и Богемии?
– Именно так.
– Что слышно из Брауншвейга?
– Ваша благородная матушка в добром здравии.
– Это прекрасно, но лучше расскажи что-нибудь о предстоящем съезде.
– Вы прибыли на предстоящее собрание округа? – понимающе кивнул фон Гершов. – Боюсь, в этом вопросе я мало чем смогу быть полезным Вашему Величеству. Могу сказать лишь, что верх там держат мелкие князья, а также города и епископства.
– Ладно, с этим разберемся на месте.
– Вам, вероятно, будут нужны лошади?
– Точно!
– И много?
– Со мной тридцать человек, плюс ты. Возможно, ещё пару-тройку человек. Вот и считай.
– Если прикажете, я пошлю гонцов в Шверин и Гюстров. Герцогские конюшни, конечно, теперь не столь роскошны, как при ваших покойных кузенах, мир их праху, но необходимое количество предоставят.
– А в Ростоке?
– Можно и здесь, – скептически покачал головой померанец, – но…
– Магистрат станет
– И это тоже, но к тому же кони здесь похуже будут.
– Ладно. Так и сделаем, а пока будем снаряжаться, я навещу герцогиню Софию и нашу юную принцессу.
Тут наш разговор прервала хозяйка дома, принесшая вместе с миловидной служанкой кувшин воды и чистые полотенца, чтобы мы могли умыться и помыть руки.
– Как тебя зовут, красавица? – поинтересовался я, вытираясь вышитым рушником.
– Боженка, – робко отвечал та, покрывшись от смущения лёгким румянцем.
– Ты из Чехии?
– Так. Я пражачка.
– Это невеста нашего Иржика, – мягко улыбнувшись, пояснила Марта, и показал глазами на суетящегося рядом слугу.
– Буду знать, – вернул я ей улыбку, хмыкнув про себя: – «И в мыслях не было»!
Накормили нас просто, но сытно. Жирная чеснечка, кнедлики с омачкой [98] , и нарезанный крупными ломтями копченый окорок, который мы почти весь тут же и умяли. Судя по всему, запас продуктов в этом доме был не слишком велик. Запивали всё это просто замечательным пивом. Всё-таки не зря у Ростока слава города пивоваров.
98
Чеснечка. Кнедлики с омачкой. – Чешские блюда.
– Спасибо, хозяюшка, – поблагодарил я зардевшуюся от похвалы Марту. – Всё было очень вкусно. Только чует моё сердце, разоритесь вы, если мы повадимся тут столоваться.
– Не говорите так, государь, – покраснел фон Гершов. – Всё что у нас есть, пожаловано вашей благородной матушкой и Её Величеством Катариной. И для нас честь принимать вас у себя.
– Ладно, не буду, – примирительно улыбнулся я и обернулся к Михальскому. – Послушай, Корнилий. А ведь у тебя тут тоже фольварк имеется! Ты бы проведал владения что ли?
– Если будет на то Ваше разрешение, – поклонился литвин, которому я и впрямь в прежние времена пожаловал землю в своих владениях.
– Ишь ты, – сделал скорбное лицо Рюмин. – У всех фольварки есть, один я нищ и наг, аки пустынник…
– Чтобы я так жил, как ты жалуешься! – погрозил я дьяку пальцем в ответ, под смех своих спутников.
Едва мы успели покончить с угощением, перед домом фон Гершовых стала собираться толпа. Сначала носильщики в одинаковых ливреях притащили носилки в которых явно находилась важная персона, поскольку впереди и сзади этого «транспортного средства» шли слуги в такой же униформе что и носильщики. Следом за ними двигались еще две почти таких же процессии, отличавшиеся разве что цветом камзолов. Потом зацокали копыта, и появилась карета, запряженная парой крепких лошадок. Надо сказать, что узкие улицы средневековых городов крайне неудобны для гужевого транспорта и потому конные экипажи – самая настоящая редкость. Это не говоря о том, что существующий на данный момент они довольно примитивны. Для плавности хода, в лучшем случае, ременные петли, хотя, говорят, уже кое-где встречаются S-образные рессоры. Но это эксклюзив, к тому же стоящий баснословных денег. Слава Богу, хоть поворотные круги есть. В общем, русское название «колымага» к нынешним VIP-повозкам очень подходит, поэтому неудивительно, что городской нобилитет предпочитает неуклюжим повозкам носилки.