Государевы вольнодумцы. Загадка Русского Средневековья

Смирнов Виктор Григорьевич

Седьмое слово на еретиков, не аполоическое, а назидательное

В «Просветителе» оно озаглавлено следующим образом: «Сказание от божественных писаний, како и которые ради вины подобает христианом поклонятися и почитати божественные иконы и честный животворящий крест Христов и Святое Евангелие и пречестные Божиа тайны и освященные сосуды, в них же божественны таинства свершаются и честные святых мощи и божественные церкви; еще же и како подобает покланятися друг другу и како подобает покланятися и служити царю или князю, и како подобает Господу Богу ныне покланятися тому единому служити».

Из этого Слова, состав которого совершенно соответствует заглавию, мы узнаем, что некоторые еретики доказывали на основании изречения апостола Павла: «храм Божий есте вы и Дух Божий живет в вас», что нет надобности строить Богу храмы. Учение об иконопочитании соединено с историей происхождения его в церкви христианской. Иосиф говорит о поклонении иконам Святой Троицы, Спасителя, Богоматери, Иоанна

Крестителя и прочих святых, связывая поклонение иконам с самим почитанием Бога и святых его. Говоря о поклонении священным предметам богослужения, Иосиф объясняет таинственное значение каждого из них и тем дает читателю возможность уразуметь христианское богослужение. В этом же Слове Иосиф собрал все более или менее известные тексты о том, как надо чтить царя или князя. «Аще ли же есть царь, — заключает Иосиф, — над человеки царьствуя, над собою же имать царствующа скверныа страсти и грехи, сребролюбие же и гнев, лукавство и неправду… неверие и хулу — таковый царь не Божий слуга».

После того Иосиф предлагает обширное рассуждение о Святой Троице: «Рцем же прочее, како ныне подобает в новем законе Господу Богу поклонятися… преже убо должно есть ведати истинному христианину от святых писаний, что есть Бог и како ныне о Бозе мудрствовати». Здесь вновь излагается, как и в Первом слове, учение о Святом Духе — учение подробное и изобилующее текстами, заимствованными на этот раз из богословских сочинений отцов церкви. Здесь нельзя не обратить внимания на то, как Иосиф был сведущ в Священном Писании и как богословская мудрость была усвоена им: он мог говорить о догмате много и долго и не повторяться. Вслед за догматическим учением о Боге Иосиф поместил в этом же Слове нравственно-богословское учение о молитве церковной и домашней и о повсеместном служении Богу. Окончив эту духовную беседу, Иосиф оговаривается, что включил ее в сказание о поклонении иконам, и вслед за тем заключает Слово повторением вкратце главной темы сказания о поклонении иконам и обычным прославлением Святой Троицы.

Замечательна редакция этого Слова: нигде не упоминаются поименно Алексей поп и другие еретики; нет ожесточенных нападков на их «скверну»; кроме того, во многих местах Иосиф благодушно обращается к своему читателю, называя его: «любимче». Из этого ясно, что Слово это вошло в книгу Иосифа на ересь новгородских еретиков без изменения первоначальной редакции.

Послание к иноку иконописцу

Все эти три Слова: пятое, шестое и седьмое препровождены были Иосифом вместе с Посланием к одному иноку-иконописцу, вероятно, Феодосию иконнику, о котором упоминают жития Иосифа и сам он в Послании к Третьякову.

В Послании этом Иосиф говорит, что, исполняя просьбу духовного брата, он посылает ему то, что может послужить на пользу: «Яко ныне мнози лестьцы изыдоша в мир, Новгородских глаголю еретиков глаголющих, яко не подобает покланятися иже от рук человеческих сотворимым вещем»…

В Послании Иосиф передает содержание трех Слов; но первым ставит то, которое стоит в «Просветителе» шестым; вторым то, которое там поставлено седьмым, и наконец, последним ставит Пятое слою «Просветителя». Первое и последнее (6-е и 5-е) он предлагает как нужные для прений с еретиками, на второе (7-е) указывает как на потребное всякому христианину, не имеющему многих книг. «Обаче да ведает твое боголюбие, — прибавляет Иосиф о своих сочинениях, — яко не моее мысли суть сия, но от многих божественных писаний избрах и вмалех многое совокупих, тебе послах. Вем бо яко неимаши ты у себе многих книг». Остальное содержание Послания к иноку иконописцу — беседа о памяти смертной и притча о духовном врачевстве, заимствованная из рассказов старчества.

По истечении семи тысяч лет еретики воспользовались одним поколебавшимся верованием и стали доказывать несостоятельность отцов церкви. Тогда Иосиф в опровержение учения их и для успокоения людей, ожидавших кончины мира с наступлением восьмой тысячи, написал свои Восьмое, Девятое и Десятое слова на еретиков новгородских. Слово на «глаголющих, яко седмь тысящь лет скончася и Пасхалиа прейде, а второго Христова пришествия несть… писания отчьская суть ложна. Слово на… глаголющих: чего ради несть второго пришествия Христова, а уже время ему быти? Апостоли убо написаша, яко Христос родися в последняя лета… апостольская писания ложна суть. Слово на… хулящих писаниа Святого Ефрема и глаголющих яко ложна суть писания его». Эти три Слова составляют одно целое. По заключительным словам каждого из них видно, что они составляли одно Слово, по объему равное седьмому и уже в последствии разделенное на три Слова, но без изменения первоначальной редакции.

В этих трех Словах, как видно из самого заглавия их, Иосиф опровергает учение еретиков о ложности апостольских и отеческих писаний. Но кроме того, ему нужно было успокоить поколебавшееся верование многих православных, которые думали, что с окончанием писанной святыми отцами Пасхалии, истекшей с 7000 годом, наступит кончина мира. С начала Иосиф поучает (слово 8-е), что нам не следует пытать о том, что Бог от нас скрыл, потом доказывает, на основании свидетельств из Евангелия и толкований на него Златоуста, что время кончины мира и Второго Пришествия от нас сокрыто. Еретики предлагали сжечь писания святых отцов за то, что помещенное в них пророчество о семи тысячах лет не сбылось. Так думают только те, говорит на это Иосиф, которые не хотят потрудиться «в ширине

божественного писания» и в след за тем разбирает места из святых отцов, на основании которых составилось ложное верование в кончину мира по истечении 7000 лет от Адама. Оказывается, что ни один из отцов церкви не говорит о семи тысячах, а говорят они все о семи веках. Иосиф излагает учение, что век в священном писании не означает ни ста лет, ни тысячи, и указывает на ложное верование тех, которые в прежние времена, с истечением десяти столетий по Рождестве Христове, ожидали кончины мира. Последнее мнение основывалось, говорит Иосиф, на том, что ангел в Апокалипсисе связал сатану на тысячу лет. После краткого рассуждения об опасности «самомышлением» объяснять непонятные места Св. Писания, Иосиф выписывает отрывок из сочинения «премудрого оного старца, иже книгу написа, глаголемую зерцало». Отрывок этот состоит из разговора «госпожи души» и «рабыни ее плоти» о времени «скончания». Из него видно, что старец, писавший «зерцало», не разделял верования, что с седьмою тысячью настанет конец миру. «Познавай убо яко Святый старец, иже и сиа написавый, бяше в лето шесть тысящное и шестьсот третие, отселе за четыреста лет». Затем Иосиф разбирает происхождение верования в кончину мира с истечением известного срока. Иные, говорит он, основываются на мясопустном Синаксаре Никифора Ксанфопула, который, не сославшись ни на пророка, ни на апостола, ни на другого святого писателя, утверждал, что в Писании сказано: по истечении семи тысяч будет Второе Пришествие. «Безсловесно убо есть, еже приводити на свидетельство неведомые вещи», — заключает Иосиф. Другие основывают это же верование на том, что Пасхалия святыми отцами написана только на 7000 лет. На это Иосиф объясняет («пишут исторические словеса»), что до первого Вселенского собора совсем не было Пасхалии и что только на нем св. отцы уложили, когда творить Пасху, и написали миротворный круг на 532 года и границу таким образом, что оный круг, подобно лунному, обращается до бесконечности. А другие, продолжает Иосиф, написали «плохую Пасхалию до шеститысячного лета», вследствие чего и стали ждать кончины мира по истечении шести тысяч лет, т. е. в конце VII века. Мнение это подкреплялось тем, что мир создан в шесть дней, а в седьмой Бог почил от дел своих. Когда это верование не оправдалось, стали думать, что конец миру наступит по истечении тысячи лет от Рождества Христова, и тогда изложили Пасхалию до XI века. Впоследствии стали предполагать, что «седморичен век сей» и что продолжится он до 7000 года от Адама, вследствие чего и Пасхалию изложили только до этого срока, Иосиф утверждает, что все эти домышления оттого и не крепки, что не основаны на свидетельстве Божественного Писания.

Рассмотрев все писанное апостолами о кончине мира (слово 9-е), Иосиф долго рассуждает о том, почему человеку нельзя и не должно размышлять о тайнах Божиих. Говоря о том, насколько худо естество человека, он приводит выдержки из книги Иова.

Но вместе с поколебавшимся верованием в семитысячный срок поколебалось мнение о кончине мира и о Страшном суде. Еретики преимущественно хулили писания св. Ефрема Сирина, писавшего о последних временах и Страшном суде. Тысяча сто лет прошло, говорили еретики, с тех пор как писал Ефрем, а Второго Пришествия все нет. В Десятом слове Иосиф излагает учение о Втором Пришествии. Он начинает, как всегда, с Ветхого Завета и выписывает из книг Моисеевых и пророческих многие тексты; затем обращается к Евангелию и Апостольским Посланиям и на основании их доказывает, что Святой Ефрем писал истину и что нет разногласия между учением его о конце мира и свидетельствами Ветхого и Нового Завета о том же предмете. Иосиф укоряет еретиков за то, что они разбирали писания Святого Ефрема, не сравнивая оных со Священным Писанием. В конце Десятого слова Иосиф на основании евангельских и апостольских свидетельств подтверждает то, что писал св. Ефрем о Страшном суде и антихристе.

Одиннадцатое слово на еретиков новогородских писано в защиту иночества

Это обширное Слово подразделено на 4 главы, из которых каждая соответствует особому доводу еретиков против монашества. В последней главе, доказывая, что иноки не гнушаются пищи, Иосиф объясняет многие древние ереси и в одном месте говорит о Магомете: и «Моамефь, иже Агаряны прельсти, повелееват во своих богохульных списаниях вина никакоже вкушати, не чисто убо то глаголет быти».

Из Одиннадцатого слова видно, насколько Иосиф был монах в душе и как близка сердцу его была самая символика иноческой одежды.

Двенадцатое слово на еретиков новогородских, «глаголющих: яко аще еретик будет святитель и аще не благословит или проклянет кого от православных, последует его суду божественный суд»

Оно дословно схоже со второй половиной Послания к Нифонту. Слово это лишено той литературной обработки, какою отличаются обличительные Слова Иосифа: нет ни вступления, ни связи с последующим Словом. От второй части Послания к Нифонту оно отличается тем, что в нем выпущены все обращения Иосифа к епископу; кроме того, изменен самый порядок расположения частей сочинения: ссылки на отцов церкви, встречающиеся в Послании все в одном месте, разбиты таким образом, что две из них помещены в самом начале Слова. В Слове недостает примера из жития Симеона Дивногорца, но зато в нем находим недостающие в Послании четыре выдержки из церковных правил о еретике епископе (Карфагенского собора правило, — правило Григория Аграгантийского, седьмого Вселенского собора 4-е и Устиниана царя новых заповедей — 9-е).