Государи и кочевники. Перелом
Шрифт:
— Я думаю, она согласится, — предположил Стюарт, глядя на Каджара и Аббаса.
Оба пожали плечами. Стюарт подождал с полчаса, затем послал одного из слуг за ханшой. Тот отправился и вскоре вернулся.
— Господин полковник, — сказал он, — ханум велела передать, чтобы вы дали ей время подумать.
— Хорошо, через три дня мы вернемся за ответом, скажите ей.
После обеда Стюарт покинул векиль-базарскую крепость.
Студитский привел караван в Асхабад, и первое, на что обратил внимание, — вся улица от Текинского до Русского базара была заставлена новыми лавками купцов Мерва. Был конец декабря, погода дрянная — моросил
— Чей будешь, яшули? Откуда дыни привез?
Туркмен широко заулыбался:
— Я человек Комек-бая. Из Мерва в Хиву ездил, оттуда дыни привез. А ты случаем не тот, который у нас в Мерве был? Откуда наш язык знаешь?
— Тот самый, яшули. Где сам Комек-бай?
— Ай, с караваном Коншина в Мерве. Они хотят в Бухару торговать ехать.
Спустя час Студитский, войдя в штаб, был встречен полковником Аминовым.
— Идет торговля полным ходом, — удовлетворенно заговорил тот, едва Студитский коснулся торговых дел. — Оба базара мервцами заполнены. Везут все что можно. И не только свои товары, но и бухарские, и самаркандские. Фрукты, овощи, рис… В честь мервскпх купцов и многочисленных караванов, идущих в Асхабад с восточной стороны, мы и улицу главную Мервской назвали [36] . А вообще-то в Мерве сейчас неспокойно. Вечером Комаров с отрядом отправляется в ту сторону. Велено, как только вы появитесь, немедленно направить вас к его превосходительству.
36
Позднее проспект Куропаткина, ныне — проспект Свободы.
Студитский сдал привезенное имущество майору Сполатбогу. Двух сестер милосердия (третья осталась в Арчмане) он привел в свою казенную квартиру, велел располагаться как дома, а завтра приступить к службе в госпитале. Пообедав вместе с медичками в офицерской столовой, капитан отправился на конюшню, приказал конюхам оседлать коня и в назначенное время был в свите генерала Комарова. Вместе с отрядом отправились Махтумкули, Бабахан и Омар. До последнего дня начальник области намеревался послать их в Мерв с небольшим конвоем джигитов. Но теперь, когда пришли сведения, что сильный отряд из Хорасана находится в Мургабском оазисе, Комаров поднял в седло несколько эскадронов. Действовать решил в соответствии с обстановкой.
После двухдневного перехода отряд Комарова достиг реки Теджеп и остановился на плотине Карры-Бенд, где стоял небольшой гарнизон русских казаков. Из доклада хорунжего и рассказов туркмен, работавших на плотине, генерал тотчас составил довольно точную картину происшествия на Мургабе. Студитский и Алиханов, бывавшие раньше в Мерве, находились при генерале в качестве советников. Они же должны были ехать с ханами в Мерв.
— Не опоздать бы, господин генерал, — высказал опасение Студитский. — Я уверен, что за барантой [37] скрывается нечто большее. Не сомневаюсь — в деле замешаны английские офицеры, и прежде всего полковник Стюарт.
37
Баранта — угон скота.
Комаров, низенький и плотный, свесив черную курчавую бороду на грудь и заложив руки за спину, энергично
— Вот фарисей! Уму непостижимо. Всего полмесяца назад он обещал нашему посланнику в Тегеране не нарушать границ Мерва.
— Господин генерал, но, может быть, шах и не виноват? Границу перешли персы по наущению англичан. Они с шахом мало считаются, а с хорасанским правителем — тем паче, — предположил Студитский. — Дайте мне небольшой отряд. Я отправлюсь с ханами в Векиль-Базар. Мы переоденемся в туркменских джигитов и без помех пройдем по оазису.
— Хорошо, капитан, — согласился Комаров. — Но давайте условимся так: если вам понадобится моя помощь, любым способом дайте знать.
— Несомненно, господин генерал.
После недолгих сборов отряд отправился в путь. Ехали по пескам, обходя аулы. К Векиль-Базару приблизились с севера, со стороны Каракумов, и у самой крепости появились внезапно. Никто тут не ждал в этот день и час Махтумкули. Нукеры, увидев с крепостной стены конников, открыли по ним стрельбу. Тогда ишан, осмелившись, выехал вперед отряда и замахал руками. Его подпустили к самым воротам, и он с досады, что свои стреляют по своим, разразился отборной бранью.
Отряд въезжал во двор, и по айвану разносились крики слуг:
— Ханум, выйдите поскорей, Махтумкули вернулся!
— Ой, Гюльджемал-ханум, поторопитесь!
Ханша вышла на айван, увидела пасынка и заплакала:
— Вий, пропащий! На кого ты меня тут одну оставил? Весна прошла, лето кончилось, а его все нет. Зима опять началась, наконец-то вернулся! Ограбили твою мачеху! Овец угнали, чуть было и саму в Хорасан не увезли.
— Гюльджемал, прекрати лить слезы, — сдержанно попросил Махтумкули, пожав ей руки. — Зачем плакать? Я вернулся цел и невредим. Ишан тоже жив, Бабахан, слава аллаху, даже поправился, — пошутил он. — Русские — с нами. Вот капитан Студитский, вот Алиханов. Говори, что тут произошло? Все ли живы, здоровы?
— Живы все, — отозвалась она, вытерев слезы и оглядев приезжих: все в чекменях и тельпеках. Спросила с упреком: — Чего же, Махтум, ты добился? Поехал к русскому государю в чекмене и вернулся в нем.
— Не спеши, Гюльджемал, сейчас увидишь, — успокоил ее Махтум и снял чекмень.
Увидев офицерские погоны, ханша заулыбалась и тотчас вновь сникла.
— Пойдем-ка в дом, Махтум, поговорить нам надо…
Введя его в свою комнату, она притворила дверь, усадила на ковер, села сама и начала рассказывать обо всем, что произошло в последние дни. Он слушал ее внимательно. Лицо его то хмурилось, то озарялось снисходительной улыбкой.
— Гюльджемал, теперь послушай, что скажу тебе я, — сказал он, когда она умолкла. — Прежде всего обрадую тебя тем, что государь император возвращает мне Геок-Тепе, кяриз и все земли, принадлежавшие раньше моему отцу в Ахале. По праву супруги моего отца ты могла бы ехать со мной в Ахал и владеть половиной всех наших владений.
Лицо молодой ханши сразу расцвело от столь заманчивых посулов и возможностей. Она приосанилась и заулыбалась.
— Аллах милостив, услышал мои молитвы, — проговорила с благоговением.
— Гюльджемал, но это еще не все, — продолжал Махтумкули. — Мы решили создать в Мерве четыре отделения: два — от рода Утамыш, два других возглавят тохтамышцы. Ханом веки-леи станет твой сын Юсуп. Но придется управлять людьми тебе, пока Юсуп не вырастет. Тебе нет никакого смысла переселяться со мной в Ахал.
— Мед твоим устам пить, — поблагодарила пасынка Гюльджемал, но тотчас тяжело вздохнула. — Все хорошо, вот только овец жалко. Вчера чабаны сказали мне: в руки персов попала та отара, которая паслась ближе к Мургабу. Голов восемьсот… Ах, Махтум, неужели нельзя возместить потерю? Русский царь очень добрый…