Государи и кочевники. Перелом
Шрифт:
Отряд сначала зарысил, растянувшись на бездорожье, затем, выскочив на такыр, пустился вскачь. Вот уже засверкали над головами сабли. Но люди Майлы-хана вовремя заметили опасность и, не раздумывая, бросились в бегство, направив скакунов к Векиль-Базару.
— Урр! Бей нечестивцев! — выкрикивали преследователи, распаляя себя.
— Остановись, Майлы, трус поганый! Урр!
Всадники Майлы-хана, вероятно, так и влетели бы в ворота крепости; не сбавляя хода, если б из тех же ворот не выехали джигиты прибывших на маслахат других ханов и старшин. Объединившись, они рассредоточились и встретили Каджара ружейными залпами. Несколько его вояк сразу же вылетели из седла. Заржали и заметались по пустыне лошади. Основная часть все же врубилась в ряды векилей, завязалась
Махтумкули и все остальные устроители маслахата, в их числе и Гюльджемал, следили за боем со стены.
— Сукин сын, английский холуй! — гневно выговорил Махтумкули. — Недавно он помог персам захватить наших овец, а теперь решил и нас захватить, как овец! Капитан, я подниму в седло своих джигитов и срублю с Каджара его грязную голову!
— Спокойнее, Махтумкули, — отозвался Студитский. — Пока нет необходимости вам рисковать.
— Капитан, может, бросить отряд казаков в эту свалку? — предложил Алиханов.
— Не глупите, штабс-ротмистр. Вы же не сумеете разобраться, кто свой, кто чужой: все в халатах и тельпеках. И потом… Вам еще рано самому вмешиваться в такие дела. Я думаю, Бабахан, Майлы и другие наши друзья с успехом справятся сами с этим негодяем.
— Что там ни говорите, но мое место на поле боя, — со злостью сказал доселе молчавший ишан.
Не обращая внимания на возражения, он спустился со стены, сел на коня и повел за собой полсотни джигитов. Омар двинулся берегом реки, скрываясь за камышами, вывел своих всадников в тыл Каджару и налетел как смерч.
— Сукин сын Каджар! — взревел ишан, устремившись прямо к нему. — Ты предал нас в Геок-Тепе! Ты оказался гнусным предателем своего народа и здесь! Молись аллаху, нечестивец!
Несколько головорезов бросились на ишана, но он разогнал их, как котят.
— Образумься, Каджар, уступи мне свою голову! — ревел он, хохоча, повергая врагов в смятение.
Вот они начали пятиться к барханам, рассыпались как горох по всему полю боя. Вот и сам Каджар, и Аббас-хан следом за ним, с несколькими всадниками, прижатые к барханам, развернули коней и бросились в бегство.
Все, кто стоял на крепостной стене, пришли в восторг.
— Махтумкули, теперь наступило ваше время, — сказал Студитский. — Каджар не должен уйти. Надо схватить его. С его арестом прекратятся все смуты на Мургабе.
Махтумкули, а за ним штабс-ротмистр Алиханов мгновенно спустились во двор крепости и через несколько минут уже мчались следом за Каджаром и жалкими остатками его двух сотен.
Кони английских слуг, с утра прошедшие немало верст и потрепанные в бою, тяжело скакали по пустыне и скрылись в прибрежных камышах. Вновь они показались на равнине такыра и снова исчезли в зарослях. Каджар, ловко сбивая с толку преследователей, уходил в сторону Персии. Только там он мог найти себе защиту: в Мерве не было силы, которая бы могла теперь поддержать его.
Студитский некоторое время смотрел вслед всадникам Махтумкули-хана, постепенно настигающим Каджара. Когда они скрылись из виду, а с поля боя возвратились победители — джигиты Бабахана и Майлыхана, — капитан сказал ханше:
— Гюльджемал, я думаю, английским приспешникам не удалось помешать нашему мирному делу.
— Господин капитан, — попросила ханша, — вы говорили о генерале Комарове, который, если потребуется, приедет в Мерв с отрядом. Теперь больше не с кем воевать: Каджар сбежал… Пошлите своего человека к генералу, скажите: Гюльджемал-ханум приглашает его на той.
— Разумно, ханум, — согласился Студитский и, поддерживая ее под руку, спустился во двор крепости.
В синее зимнее небо над Векиль-Базаром потянулся струйками дым от тамдыров и жаровен, запахло печеным чуреком и жареным бараньим мясом. Более пяти тысяч сельчан Мургабского оазиса съехались к векилям. На окраине села стояли караваны верблюдов, в загонах блеяли овцы, глухо рявкали огромные псы-волкодавы на съехавшийся люд. Возле крепости Гюльджемал-ханум и многочисленных войлочных
— Дочка, люди говорят, ты на свой счет проводишь генеш?
— Да, яшули, так и есть. Да и разве можно что-то жалеть, когда решается судьба всего мервского народа?
— Молодец, дочка. Аллах зачтет твои благие намерения и помыслы. Все ли ханы приехали?
— Нет пока Каракули-хана, а Каджара совсем не будет. Он попытался расстроить генеш, убил нескольких наших джигитов и ускакал в пески. Вот Махтумкули и господин Алиханов пытались остановить его, да не догнали.
— Ничего, догоним еще, — со злостью пообещал Махтумкули. — Но, я думаю, мы можем провести генеш и без Каджара. И так понятно, что Каджар против того, чтобы мы шли в подданство к русскому царю.
— Я думаю, господа, Каджар не сможет вам помешать в добром деле, — сказал Студитский. — Не ждите также Каракули-хана — он тоже не приедет, но по иной причине. Впрочем, об этом вам скажет господин Алиханов, ему официально поручено вести дела с Мервом.
Алиханов, в черном тельпеке и чекмене, с огромными черными усами, чуть ли не на голову выше других, кивнул Студитскому и перевел взгляд на Гюльджемал:
— Я думаю, самое время начинать совет. Ждать больше некого.
Поговорив еще немного, Гюльджемал и Ходжа-Мир-ишан, за ними все остальные съехавшиеся ханы и старшины медленно направились за аул, к огромной площадке, застланной коврами и паласами. Более трехсот человек расселись огромным кольцом. За ними сплошной стеной теснились тысячи любопытных. Гюльджемал опустилась на колени последней. Тут же Ходжа-Мир-ишан принялся читать молитву, и все поклонились, воздав хвалу всевышнему. Затем он предоставил слово представителю России, штабс-ротмистру Алихапову. Тот, стоя на коленях, разогнулся, окинул взглядом собравшихся, заговорил взволнованно:
— Никогда еще многострадальный Мерв не стоял так близко от великих перемен в нем, ниспосланных небом. Сегодня вы собрались, чтобы решить судьбу всего нашего народа. Подавляющее большинство желает верой и правдой служить России. Не явились на генеш лишь Каджар и Каракули-хан. Первый — верный слуга англичан, второй поддерживает хивинского посланника Бабаджан-бека. Я уже говорил почтенным яшули, кто такой Бабаджан, и повторю еще раз перед лицом всего генеша. В мае прошлого года русский государь согласился, чтобы хивинский хан, зависимый от России, послал в Мерв своего посланника с целью наведения здесь порядка, и этим посланником стал Бабаджан-бек. Но пребывание его на Мургабской земле свелось не столько к наведению порядка, сколько к увеличению налогов и всевозможных поборов. В том ему способствовали Каджар и Каракули-хан. Видя это, русские власти по настоянию самих мервцев, коих представляете вы, прислали к вам меня. Если договоритесь вы ныне о добровольном вхождении Мерва в состав России, то неугодный вам Бабаджан-бек тотчас покинет Мургаб, и его место займу я…