Государственный обвинитель

Зарубин Игорь

— Никакой разницы! — Юм вдруг захохотал. Но захохотал не потому, что смешно, а чтобы не закричать от боли — большой палец левой руки, той самой руки, в которую вцепился сторожевой пес, наконец выскочил из наручника. Боль была дикая. — Никакой разницы.

— Скажешь тоже… — Парнишка покачал головой. — А вот вы это… детей убивали…

— Замолчи. — Второй караульный начал нервничать. — С заключенными разговаривать не положено.

— А ты поросенка ел запеченного? — спросил Юм. — Вкусно, правда? Молодое

мясо намного нежнее старого… Шутка, не убивали мы никаких детей. Врет прокурорша. Правда, Мент? — Он посмотрел на Мента и подмигнул ему незаметно. Но тот ничего не понял и отвернулся, засопев еще злее.

Рука пролезала сквозь стальное кольцо невыносимо медленно. Незажившие раны сдирались заново.

— А скажите, вам теперь не страшно? — не унимался Петя.

— Ой, мама! — очнулся опять Склифосовский. — Я не хочу. Не надо меня убивать.

— Страшно, конечно. — Юм поморщился от боли, но это было больше похоже на улыбку. — Но… — Рука наконец выскользнула из стального обруча. — Но время еще есть, правильно? — И он опять посмотрел на Мента. Тот сидел, уставившись взглядом в свой плевок, и молчал. — Эй, Мент, скажи парню, тебе страшно умирать? — Юм вдруг вынул из-за спины свободную руку и толкнул его в плечо.

И это движение было настолько нормальным, настолько естественным, что никто даже не обратил на него внимания. Ни один человек. Ни Петя, ни тот, второй, ни даже Мент. Никто! Смотрели прямо на него, в упор, все видели. И не заметили. Это было как фокус, который иллюзионист проделывает прямо перед твоими глазами, а ты ничего не замечаешь. Ни двойного дна в котелке, ни колоды карт в рукаве — ни-че-го. Стоишь и хлопаешь глазами, как идиот.

— Пошел ты! — Мент дернулся.

Юм был готов закричать от злости, вцепиться этому идиоту в рожу, оторвать уши, выдавить пальцами глаза. Но только засмеялся от нелепости ситуации.

— Юм, — раздался вдруг хриплый голос Жени, — я тебя хочу.

Он вздрогнул и посмотрел на нее. И все понял по ее взгляду. И сразу принял правила игры. Он не такой идиот, как все остальные, он с самого детства умел быстро соображать.

— Прямо здесь? — спросил он после короткой паузы.

— Да! — закричала она, вдруг разразившись рыданиями. — Прямо здесь! Сейчас приедем, и все! Больше ты меня не увидишь! Ты что, не понял еще, идиот?! И все! Прямо здесь, сейчас! Пусть эти козлы отвернутся.

— Эй, молчать! Не положено! — Второй охранник встал, потянувшись за автоматом. Всем сидеть на местах, я сказал!

— Ну что тебе стоит?! — Юм вдруг упал перед ним на колени. — Ну будь человеком. Мне же жить осталось с гулькин нос!

Сейчас он был к конвоиру лицом, и его руки были не видны. Поэтому он сжимал их в кулаки, показывал дули, вертел вовсю пальцами, стараясь обратить на себя внимание.

— Пять штук плачу! Вам всем четверым

полгода нас возить за такие бабки. Ну что тебе стоит? Ну на пять минут! Останови машину!

Все зашевелились. Во-первых, услышав снова про деньги. А во-вторых… Склифосовский и Грузин аж глаза вылупили. Заметили наконец.

— По своим местам! — закричал охранник. — Не положено, я сказал.

— Семь штук! — Юм уже ревел вовсю. — Все, что есть. Ну чего вы боитесь, никто же не узнает!

— Я сказал — сядь на лавку! — приказал караульный уже менее уверенно.

— Да ладно тебе! — подал вдруг голос Мент. — Дай братве с бабой побаловаться в последний раз. Ты же не зверь какой-то.

Машина тихо урчала мотором. Они едут уже минут двадцать, значит, времени осталось в обрез.

— Ну хочешь, я и тебе дам?! — взмолилась Женя. — Да я всем тут дам. Помирать, так с музыкой.

— Нет, я сказал. — Он неуверенно оглянулся на Петю. — И откуда у вас семь тысяч?

— У меня в заднице пять! — закричал Юм.

— И у меня две! — вмешалась Женя. — В гондоне в одном месте, Тебе показать?!

Повисла пауза. Охранник стоял за решеткой с автоматом наперевес, глядя то на Юма, то на Женю, то на Мента.

— Ну хорошо, как в Бутырку заедем… — сказал он наконец.

— Ты что, Васин, не положено ведь… — удивился Петя.

— Молчи, дурак! — ругнул его Васин. — И деньги вперед, а то ничего не будет.

— Вот спасибо! — засмеялся Юм. — Конечно, вперед. Там на вас всех хватит, и на тюремных тоже!

— А при чем тут они? — Васин поморщился. — Вы только с нами договаривались.

— Так они же нас сразу по камерам должны разводить, — очень искренне удивился Мент. — Ты же знаешь. Но раз такое дело, и вы решили делиться…

Васин задумался. Наверное, очень не хотел ни с кем делиться. Толкнул Петю в бок и сказал:

— Держи их на мушке. Если что — лупи прямо между глаз. Все понял? А я пока с водителем поговорю.

— Как же? Это же нельзя. — Петя схватил автомат и передернул затвор. — А если узнает кто-нибудь?

Но Васин уже жал на кнопку вызова кабины.

Машина остановилась, и лязгнул замок. Дверь открылась, и в фургон заглянуло дуло автомата.

— Что случилось? Васин, Подобрый, вы где?

— Тут мы. — Васин выглянул наружу. — дело есть.

Он выпрыгнул на улицу, и они долго о чем-то спорили. Петя направил автомат на заключенных, стараясь услышать, что происходит снаружи.

— Ты только осторожно с этой штукой, хлопец, — улыбнулся Грузин. — Она стреляет трошки, знаешь?

— Ничего-ничего, не волнуйтесь. — Голос у Пети дрожал.

Васин заглянул в кузов через пять минут и крикнул:

— Башли доставайте!

— Ага, уже-уже. — Юм подскочил к Грузину: — Расстегни мне штаны, а то я не могу.