Государство и революции

Шамбаров Валерий Евгеньевич

Руководителем этой организации был Леопольд Треппер, польский еврей по национальности и коммунистический активист, которого Разведупр РККА в 1938 г. отправил в Европу для создания широкой агентурной сети в преддверии надвигающейся войны. Такая сеть была успешно организована под крышей ЭКС "экспортного общества", охватившего своими отделениями Бельгию, Голландию, Францию, Швецию, Данию, Финляндию. В распоряжение Треппера перешло несколько опытных разведчиков, действовавших прежде в Испании — В. Сукулов (он же Гуревич, Кент), М. Макаров (Аламо), было привлечено значительное количество агентуры по линии прежних связей Коминтерна, установлен контакт с местными компартиями.

Но уже на организационном этапе был допущен ряд грубых просчетов — в основном, из-за упомянутого разгрома разведслужб, произошедшего в это время. На место репрессированных профессионалов выдвигались неопытные новички. Шли противоречивые указания; нарушающие правила конспирации. Точно так же, как с разведгруппами в Германии, не были подготовлены

на военное время запасные каналы связи — вся информация шла через «легальные» резидентуры советских представительств. А когда хватились, что необходимо предусмотреть радиосвязь, обнаружилась нехватка специалистов. И на сеть Треппера, и без того громоздкую, замкнули еще и самостоятельные разведгруппы капитана Ефремова и Г. Робинсона. Для передачи шифров, инструкций, обучения радистов, начали агентов одних организаций посылать в другие — в швейцарскую группу Ш. Радо, в берлинскую группу Шульце-Бойзена. Словом, получалось, что все знали обо всех.

С началом Второй мировой фирма ЭКС приказала долго жить, а руководство резидентуры перебралось в Париж, где Треппер организовал новую «крышу» фирму по продаже стройматериалов. Разумеется, сначала работа велась против Англии и Франции, а против Германии перенацеливалась лишь по мере ухудшения отношений и в полную силу развернулась только с июня 1941 г. Но с этого же момента из-за высылки советских дипломатов сеть вынуждена была перейти на радиосвязь, поэтому «проявилась» она в эфире во многом неожиданно для гитлеровцев. Первый перехват немцы осуществили уже 26. 6. 41 Был запеленгован мощный передатчик под Москвой, который правильно идентифицировали как станцию разведцентра, а затем один за другим начали обнаруживаться и передатчики по всей Европе, в том числе в Германии. Осенью 1941 г. Гитлер приказал объединить усилия Абвера, гестапо и СД в борьбе с этой сетью, условно названной "Красная капелла". Координация совместной операции была возложена на Гейдриха, а в штаб по ее проведению вошли Мюллер, Шелленберг, Канарис и начальник службы радиоперехвата и дешифровки генерал Тиле.

В ноябре 1941 капитан Пипе из бельгийского управления Абвера запеленговал местонахождение передатчика в Брюсселе, и гестапо арестовало действовавшую там группу Макарова. При этом были обнаружены ключи к шифрам, с помощью которых началось чтение перехваченных радиограмм. Постепенно разбирались и обрывки текстов, записанные ранее. И летом 1942 г. наткнулись на приказ, отправленный из Москвы Кенту прошлой осенью — съездить в Берлин и помочь наладить радиосвязь группе Шульце-Бойзена. И поскольку о контактах с ней своевременно не позаботились, давались открытым текстом три адреса руководителей. А уж в этом-то кружке энтузиастов представления о конспирации были вообще детскими, поэтому после минимального времени слежки загребли всех скопом, за решетку попало около 100 чел. Для оперативной работы по данному делу была создана особая зондеркоманда "Роте капелле" во главе с гестаповцем Карлом Гирингом, подчинявшимся напрямую Мюллеру. Быстро выявив и разгромив структуры советской разведки в Германии, зондеркоманда была переброшена во Францию. Тут кольцо вокруг "Красной капеллы" тоже постепенно сжималось. Кое-какую информацию дала расшифровка радиоперехватов, кое-что узнали от арестованных бельгийских коммунистов, с которыми ранее был связан Треппер. А потом, стоило лишь копнуть, как провалы покатились цепной реакцией. В сентябре 42-го взяли группу Ефремова, 12. 11 — группу Кента, 24. 11 — самого Треппера, 21. 12 — группу Робинсона. Всего в Бельгии, Нидерландах и Франции арестовали свыше 200 чел., из них 130 связанных с разведсетью.

А вот дальше начинаются сплошные загадки. Потому что на базе разгромленной организации немцы задумали развернуть широкомасштабную радиоигру с русскими — операция получила кодовое наг звание «Медведь». И по мере арестов захваченные шпионы обрабатывались — кто пытками, кто угрозами близким, кто более тонкими психологическими способами, чтобы продолжить работу под вражеским контролем. Из 8 передатчиков, входивших в структуру Треппера, было таким образом «повернуто» 6. Но ведь аресты и эта перевербовка происходили не единовременно! Те, кто еще оставался на свободе, докладывали Центру о провалах, а когда слышали в эфире позывные арестованных товарищей, тут же спешили предупредить Москву. Да и сами арестованные, как теперь доподлинно известно, не забывали дать в эфир условный сигнал провала. Но Центр на все такие предупреждения почему-то не реагировал и продолжал регулярно выходить на связь. А агенты, сообщавшие о переходе той или иной группы под контроль врага, получали из Москвы выговоры. Им приказывали не разводить панику и даже выражали недоверие к благонадежности тех, кто предупреждал о провалах — не пытаются ли они преднамеренно ввести Центр в заблуждение? Потому что информация, полученная из «повернутых» источников неизменно получала самую высокую оценку.

Подтверждения арестов шли и через компартию Франции, имевшую независимые каналы связи — но и их Москва пропускала мимо ушей. Эксперты английской и французской спецслужб, изучавшие после войны дело "Красной капеллы", в своем заключении отметили: "До сих пор непонятно, почему советская разведка, которая была своевременно предупреждена о происшедших в то время арестах

ее агентов, продолжала поддерживать связь с ними и давать им задания".

Треппер в своих мемуарах объясняет это той же «неопытностью» руководства Центра, сменившегося в чистках 1937-38 гг. Однако неопытность неопытностью, но… простите, не до такой же степени! И как уже отмечалось, к 1941-42 гг. Берия все же сумел поднять советскую разведку на значительную высоту — пусть не изначальную, но вполне конкурентоспособную. Немцы, например, считали ее намного более эффективной и отлаженной, чем английская секретная служба.

Так что, пожалуй, версия об абсолютной глупости и неопытности московского руководства выглядит не очень правдоподобно. С куда большей вероятностью можно предположить, что советский Центр, извещенный о попытках немцев начать радиоигру, стал специально подыгрывать им, желая посмотреть, что из этого получится. Наверное, тут стоит пояснить, что радиоигры сами по себе — штука обоюдоострая. С их помощью можно узнать, какие вопросы и объекты интересуют противника, по косвенным данным угадывать, что ему уже известно, иногда — протолкнуть дезинформацию. Но пичкать его одним лишь обманом нельзя — основной поток сведений должен быть правдивым, поддерживая безусловное доверие к источнику. И чтобы иметь возможность запустить одну «дезу», нужно долгое время прикармливать неприятеля подлинными разведданными. А если сторона, с которой ведут игру, раскусит ее, то она имеет возможность получать огромную пользу. И, в конце концов, даже дезинформация, которую хотят ей всучить, в таком случае может для нее обернуться важнейшей информацией — стоит лишь сделать поправку на обман и "сменить знак". Складывается впечатление, что Центр вполне оценил перспективы, открывающиеся при подобном варианте событий. А может быть, и предпочел их рядовой информации, которую со своими ограниченными возможностями коммерсантов и мелких служащих могли поставлять агенты Треппера, останься они на свободе. И одергивали своих разведчиков нарочно, чтобы не насторожить и не спугнуть противника.

Но дело в том, что и гестаповцы вели операцию, мягко говоря, своеобразно. Руководство зондеркоманды было подобрано из людей, в прошлом имевших контакты с русскими спецслужбами. Гиринг участвовал в акции по компромату Тухачевского. Его заместитель Вилли Берг побывал в России в свите Риббентропа в 1939 г. А перевербовка захваченных агентов велась под странным предлогом — им объявлялось, что в Германии есть влиятельные лица, желающие заключить с СССР сепаратный мир. Поэтому, дескать, радиоигра вовсе не будет направлена во вред России, а станет инструментом для наведения контактов и установления доверия между сторонами. Однако Гейдрих, первоначально возглавлявший операцию, был и в самом деле сторонником сепаратного мира на Востоке. А после его смерти в июне 1942 г. общую координацию по делу "Красной капеллы" взял на себя Гиммлер. А на деле Мюллер. Потому что ранг Гиммлера был слишком высоким для непосредственного руководства. А новым руководителем имперской службы безопасности, т. е. непосредственным начальником Мюллера, стал Кальтенбруннер. Который, в отличие от Гейдриха, в делах тайной полиции ничего не смыслил, никогда лично в них не совался и бесконтрольно отдал весь этот круг вопросов на откуп шефу гестапо.

А Мюллер, пользуясь таким доверием Кальтенбруннера, сумел подчинить его своему влиянию и очень ловко научился действовать его руками. Под предлогом крайней секретности уже с лета 1942 г. радиослужба Абвера была практически отстранена от дела. Ее функции перехватила гестаповская зондеркоманда «Функшпиль», специально созданная для радиоигры и ставшая как бы частью зондеркоманды "Роте капелле". Местное парижское гестапо во главе со штурмбаннфюрером СС Бемельбургом, которому принадлежала главная заслуга в выслеживании и арестах разведчиков, также было оттерто в сторону. Сотрудники зондеркоманды деликатно подсказали узникам, что в присутствии Бемельбурга не стоит разглашать какие-либо сведения. А когда из Берлина прибыла группа следователей, чтобы допросить соратников Треппера об их связях с группой Радо в Швейцарии, Берг счел нужным пояснить арестованным, что им вовсе не обязательно выкладывать имеющуюся информацию — потому что против Радо работала служба Шелленберга, и операция проводилась "по другому ведомству".

В деятельности зондеркоманды секретность была доведена вообще до абсолюта. Заключенных даже не регистрировали в тюрьмах, надзиратели и тюремное начальство не то что не имели права общаться с ними, но и видеть их лиц. Впрочем, если рядовым шпионам в гестаповских лапах приходилось терпеть муки одиночек, побои и пытки, то руководителям сети и перевербованным радистам создавались льготные условия, их размещали в удобных охраняемых особняках, обеспечивали хорошее питание и обслуживание, демонстрировали гуманное и уважительное отношение. Гиринг и Берг даже старательно доказывали Трепперу, что он не еврей, а русский, а его обрезание — всего лишь маскировка легенды при работе в Палестине в 20-х годах. Видимо, подсказывали нужную линию, чтобы обосновать отношение к нему в глазах Гиммлера и прочего начальства. В разговорах порой позволяли себе весьма «крамольные» мысли. Например, Берг любил рассуждать: "Во времена кайзера я был полицейским, я был полицейским Веймарской республики, теперь я шпик Гитлера, завтра я с тем же успехом мог бы стать слугой режима Тельмана".