Государство, или Дневник проигравшего
Шрифт:
Надо обустраивать место ночлега. Измученное тело требовало тепла, чего-то живого и светлого и он, посмотрев на свод между двух стен, которые походили на края ущелья, взялся подбирать место для костра, и снова вернулся к вопросу безопасности.
Вокруг на сотни метров валялись пропитанные густым маслом обездвиженные механизмы, высохшие до состояния пороха деревянные вагоны. Хлам под ногами представлял еще большую опасность. Для разведения открытого огня нужно было прочное, железное основание и он отправился на его поиски, задумав отыскать большой кусок железной обшивки вагона.
Благо
Вернувшись, приложил все усилия и загнул края куска металла вверх и получил некоторое подобие среднеазиатского большущего подноса, в котором мог безопасно гореть не большой костерок. С топливом еще проще. В ход пошла деревянная обшивка старых вагонов, коих здесь валялось превеликое множество. Они получали наибольшие повреждения, и если металл рвался и гнулся, то эти просто разлетались в щепу, которой были усыпаны все подступы к старым вагонам. Дров он принес столько насколько хватило сил. Вылазка заняла четверть часа. Вскоре в центре железного листа горел костерок, который сделал окружавший его пейзаж обитаемым и придал мрачноватой картине теплых тонов.
Сумерки расползлись по щелям, спрятались за вагонами и внутри уцелевших коробок. Последнее, что он сделал – поел. Без признаков аппетита сжевал два, с признаками начавшейся порчи бутерброда, а обертку, перетерев между тремя пальцами, отправил в огонь, пожелав, чтобы все неурядицы сгорели в желтом пламени.
Теперь у него было много свободного времени.
9
Лицо искривилось в невольной, снисходительной по отношению к самому себе не веселой улыбке, – Много свободного времени.
А ведь еще позавчера его катастрофически не хватало и приходилось выкраивать, выбирать, определять важное и отказывать себе во многих вещах. Он уперся головой в холодное железное колесо, не испытав намека на брезгливость. Там такое было бы непозволительно. А сейчас выпрямив ноги и упершись ими во что – то твердое плотно прижался к нему спиной. Напрягся и замер.
Уснувшие и размякшие мышцы требовали нагрузки. Расслабился и посмотрел напротив, на крышу неизвестно поезда, на которой играли едва заметные блики. Даже не блики, а просто пятна света. Внимательно осмотрел трещины краски, разводы, линии стыковки листов. Как в детстве расслабил глаза и на железной стене проявился профиль незнакомца с огромным носом, тонкими губами и гусиной шеей, а вон какое-то неведомое животное, наверное, дракон из тех, что рисуют на спинах члены якудзы. Только совсем не цветной и не красивый. Там где должен был закончиться хвост ящера, взгляд уперся в плотно закрытую крышку с утопленной, блестящей ручкой. Вслух произнес, – Много свободного времени.
Желания пуститься в новое приключение – он в себе не нашел и решил отложить его на завтра. Костер горел, и его света хватало, чтобы прочитать те редкие надписи с технической информацией, которые изредка попадались глазу. Достал потрепанный журнал, но, не осилив и первой страницы, где молодой Юзас начинал свой взрослый путь и только влюбился в соседку-селянку человек склонил голову, дернул ею несколько раз, а потом и
Прожорливый огонь быстро съел остатки дров и полутьму едва освещали угольки, постепенно обраставшие белой коркой золы. Затем, мигнув напоследок, исчезли и они.
Он проснулся и пожелал себе, – Доброго утра. Было ли это, действительно, утро или полдень или что – то другое – ему было плевать. Все вещи, о которых он думал вдруг неведомым образом поделились на важные и на мусор, перестав думать о котором вдруг стало понятно, как много его было в голове. И совсем не понятно за счет чего он там удерживался.
Там, наверху, как и всякий другой обыватель, ограниченный рамками жизни он долго колебался перед тем как определить, что для него важнее. Здесь все произошло само собой и провело высокий забор с колючей проволокой поверх вертикальных, вплотную подогнанных выше человеческого роста деревянных перекладин.
Важным стало сохранить здоровье, а значит и жизнь, и не потерять рассудок. Как и герой Даниэля Дефо он, возможно, оказался на какой-то необитаемой территории. Но в отличие от молодого повесы, который сознательно искал приключений, сел на борт деревянного, резного «Галеона», он оказался не на тропическом острове, изобилующем пресной водой, фруктами и дичью, куда перо автора поселило своего героя на долгих двадцать восемь лет. Прототип героя Дефо, некий моряк прожил на необитаемом острове намного меньше – четыре года. Оба срока все равно были кошмарно длинны.
Вот поэтому все остальное стало настолько ничтожным, что об этом было невозможно задуматься, даже применив силу воли. Повлиять на килограмм или чуть больше нейронов, помещенных природой в черепную коробку было невозможно, и мозг сам отбросил не нужное.
Вместе с телом проснулись и инстинкты. Не те человеческие потребности, как принято говорить в обществе, а именно тот первобытный инстинкт, потому что он был всего один и охватывал все существо – о себе дало знать растущее чувство голод.
План как можно быстрее покинуть этот склеп был сметен чувством голода и распался. Неизвестно на какие частицы распадаются мысли. Взять и выйти отсюда точно не выйдет и Павел, перекинув сумку за плечо, выдвинулся исследовать местность. Вчерашняя самая первая вылазка для обустройства стоянки не прошла бесследно. Машинист уже довольно сносно ориентировался на площади в один гектар и научился ловко скользить между завалами и нагромождениями. Чутье уже подсказывало, и он часто угадывал, где между вагонами есть проход, и с какой стороны лучше обойти поезд, чтобы не тратить драгоценное время на возвращение назад.
Пока чаще всего попадались грузовые составы, которые большого интереса не представляли. Модели эпохи Советского союза и, собранные в более раннее время. Целый музей. Правда экспонатам не помогла бы и очень глубокая реставрация. Заглянув в пару вагонов, убедился, что они пустые и больше на них свое время он не тратил. Обходил и кабины «старичков», так как найти там что – то съестное было маловероятно.
Возможно, удача улыбнется здесь. Преодолев очередное препятствие из покореженного железа, Павел наткнулся на относительно целый пригородный электропоезд темно-зеленого матового цвета. Не торопясь дошел до конца поезда, к нему он был ближе, и забрался внутрь с целью обследовать его с хвоста до головы.