Государство в пути. Институциональное строительство Палестины или политическая афера

Корочкина Виктория

За последний год к странам, не входящим в ООН, не признанным ни одним государством – членом ООН, но признанным некоторыми «частично признанными государствами», добавились Донецкая и Луганская Народные Республики.

К непризнанным государствам, по факту контролирующим большую часть своей территории, можно отнести образования на территории Сомали, Тамил Илам (до 2009 г.), Исламское Государство Вазиристан, независимость которого была провозглашена в феврале 2006 г. боевиками- пуштунами (сторонниками Талибана) на территории северо-западного Пакистана, Государство Шан и Государство Ва (Мьянма).

Новую главу в истории не только международных террористических организаций, но и всего современного миропорядка н'aчало так называемое Исламское государство, возникшее в результате свержения США в 2003 г. иракского лидера Саддама Хусейна. Это квазигосударство с шариатской формой правления, с переменным успехом контролирующее территорию «суннитского треугольника» в Ираке и на северо-востоке

Сирии, по праву открыло новый список государств – «международно признанных запрещенных».

Принимая во внимание, что ООН с юридической точки зрения не обладает полномочиями признавать то или иное государство или правительство (по логике – и запрещать), так как данные вопросы относятся к прерогативе независимых государств и их правительств, нахождение в составе ООН не имеет значения для того, чтобы считать государство признанным на уровне этой организации. Наличие статуса государства – наблюдателя в ООН и право участвовать в организациях под эгидой ООН уже является фактическим признанием политического суверенитета государства. Таким статусом в свое время обладала Швейцария, а сейчас им довольствуется Государство Палестина и Ватикан.

Израиль относится к государству – члену ООН, признанному не всеми государствами, входящими в состав этой организации. Так, Израиль не признает большинство арабских и мусульманских государств, за исключением Египта, Иордании и Турции (с некоторыми государствами дипотношения приостановлены).

На политической карте мира имеются территории с особым статусом, оговоренным в международных соглашениях; независимые территории, имеющие постоянное население; заморские территории, являющиеся неотъемлемой частью отдельных государств, но периодически относящиеся к категории отдельных владений; зависимые территории без постоянного населения.

Факт наличия или отсутствия международного признания не является барометром фактического политического суверенитета того или иного государства, точно так же как оно не определяет степень его стабильности или неустойчивости.

Американское агентство по международному развитию в 2005 г. выпустило «Стратегию в отношении “слабых” государств» с подробной их классификацией по степени нестабильности:

«кризисные государства» – понятие, близкое к «неудавшимся государствам» (Судан, Сальвадор, Афганистан и Сьерра-Леоне);

«уязвимые государства» – понятие, близкое к «слабым государствам» (Индонезия, Македония, Сербия) [17] .

В настоящее время американские политологи склонны считать все эти «слабые», «гибнущие», «неудавшиеся» и т. п. государства устойчивым кластером международной системы. Они относят их к системообразующему элементу современной организации мира.

Как бы там ни было, особенно активно проблема «слабых» государств стала муссироваться американскими экспертами от внешней политики с начала 1990-х гг. Поводов было предостаточно – распад СССР и тектонические сдвиги в системе международных отношений, повлекшие за собой деструктивные процессы во многих странах «третьего мира», которые в одночасье лишились устоявшейся системы союзнической взаимопомощи. Именно эти «жертвы» падения биполярной системы составили костяк «хрупких» государств в связи с потерей ими способности защищать свой суверенитет и определять политический процесс в пределах своих границ силами легитимных правящих элит.

17

USAID Fragile States Strategy. January 2005. URL:2005_fragile_ states_strategy.pdf (дата обращения: 17.01.2016).

И если вооруженные конфликты в XX в. велись так или иначе между крупными державами и их сателлитами, учитывавшими ядерный фактор, то современные вооруженные конфликты – это уже локальные, гражданские войны. Участниками таких конфликтов зачастую являются полувоенные образования, практикующие геноцид местного населения, террористические атаки и прочие формы истребления мирных жителей. Отличительной чертой современных войн является то, что применение международного права сведено на нет. И если на протяжении предыдущей мировой истории государства погибали в результате войн и внешних нападений, то в современной мировой системе правительство, а вслед за ним постепенно и само государство пополняет ряды «рухнувших» с помощью манипулирования извне внутренними противоречиями, в той или иной мере присутствующими в каждом государстве без исключения.

Во время президентства Билла Клинтона (1993–2001) доктрина «распространения демократии» была официально принята в качестве руководства к действию [18] . В этот же период американское экспертное сообщество начинает «предупреждать» о вызовах для международной безопасности со стороны «хрупких» государств. Угрозой являлось пособничество деятельности террористических группировок, незаконная торговля оружием или неспособность властей с ней бороться. Всячески подчеркивалось, что такие страны способствуют распространению политической нестабильности во всем регионе. География

военных операций США свидетельствует о том, какие страны подразумевались: Сомали – 1993 г., Гаити – 1994 г., Босния – 1995 г., Сьерра-Леоне – 1998 г., Косово – 1999 г. и Восточный Тимор – 1999 г. Соответствует ли такая внешняя политика официально заявленным государственным интересам США – другой вопрос. Отдавая пальму первенства внутренним проблемам США по отношению к внешнеполитическим и учитывая неудачный опыт дорогостоящей операции США в Сомали, президент Джордж Буш-младший, казалось, оставил идею вмешательства в дела «неудавшихся» государств.

18

Белевцева С. Н. Трансформация теории «распространения демократии» «мозговыми центрами» США во второй половине 1980-х – первой половине 1990-х гг. // Научные ведомости Белгородского гос. ун-та. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика Вып. № 13 (132), т. 23. 2012. URL:(дата обращения: 16.01.2016).

Но трагедия 11 сентября 2001 г. коренным образом изменила ситуацию. Последовавшие за этим интервенция в Афганистан в 2001 г. и война в Ираке в 2003 г. перевели «проблемные» государства в ранг приоритетных вопросов для США. Начиная с Роберта Каплана, который еще в 1994 г. поднял тему анархической угрозы со стороны «слабых» стран, стала превалировать логика спасения мира от разрушающего влияния «провальных» государств. Причем к последним относились все проблемные страны, в том числе и те, которые в условиях всемирной борьбы с международным терроризмом если и угрожали косвенно национальным интересам США, то с большой натяжкой. К признанным центрам пособничества терроризму (Йемену, Колумбии, Мали, Судану и др.) со временем добавились и «потенциально опасные» страны. А Фрэнсис Фукуяма своим авторитетом лишь закрепил за ними определение «единственной и важнейшей проблемы мировой системы» [19] .

19

Фукуяма Ф. Сильное государство: управление и мировой порядок в XXI веке: [пер. с англ.]. М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. 220 c.

Как правило, появлению «неудавшихся» государств способствуют политические и экономические кризисы, длительные вооруженные противостояния, различного рода гуманитарные катастрофы. В результате возникают неподконтрольные центральным правительствам анклавы, которые используют в своих интересах международные террористические организации и криминальные картели – источники распространения наркотиков и преступных группировок.

Практика последних лет показывает, что террористические группировки способны не только пользоваться неконтролируемыми территориями «слабых» стран, но и создавать на них свои военные и политические структуры. В результате появляется террористическое «государство в государстве» по типу вотчины. В этой связи вспомним об «Исламском движении сопротивления» в Секторе Газы с 2007 г. Структуры, созданные на контролируемой ХАМАС территории, обладают устойчивым характером. Теоретически при определенных условиях они имеют все шансы на то, чтобы рано или поздно занять место «признанных» официальных институтов власти и за пределами «Хамаслэнда», причем при соблюдении демократических процедур. Ведь движение пришло к власти в январе 2006 г. в результате демократических выборов в Палестинский законодательный совет.

Само по себе наличие на планете слабых субъектов не означает, что от них исходят угрозы. Последние возникают только в случае использования пространства стран-неудачников террористами, криминальными группировками или экстремистскими организациями. Следовательно, в принципе не может существовать стандартного подхода ко всем таким странам.

Понижение степени угроз со стороны «неудавшихся» региональных субъектов возможно путем обеспечения слабым государствам «безопасности на переходный период», которая предусматривает подконтрольность страны международным силам вплоть до создания дееспособного местного самоуправления. Однако такое решение проблемы по праву рассматривается специалистами как вид «неоимпериализма», поскольку мировые державы находят обоснование своему вмешательству в дела регионов и постколониальных независимых государств. Джеймс Фирон и Дэвид Лэйтин называют эту систему «новой опекой». Она подразумевает временную утрату «гибнущими» и «неудавшимися» странами своего суверенитета в пользу международных сил, восстанавливающих на их территории институты государственности. Это еще одна версия концепций «гуманитарной интервенции» и «смены режимов», осуществляемых с согласия международного сообщества или без него [20] .

20

Минаев М. Проблематика «слабых» государств в американской политике // Международные процессы. 2007. URL:008.htm (дата обращения: 30.01.2016).