Государыня пустыня
Шрифт:
Фата-моргана
У нас в отряде есть своя фата-моргана. Попросту говоря — мираж.
Обман зрения отличается удивительным постоянством: каждый день в одном и том же месте.
Призрак точен: возникает около одиннадцати, уходит в половине пятого.
Наваждение имеет форму озера. Размером приблизительно двести метров на сто двадцать.
Светлое озеро отражает небо и деревья.
Мираж —
— Неужели озеро? — удивляются одни из них.
— Нет, мираж! — отвечаем мы не без гордости. — Правда, хорош?
— Неужели мираж? — догадываются другие.
— Он самый, — произносим мы с нежностью. — Правда, красив?
А одна девушка ничего не спросила, просто взяла полотенце и пошла на озеро купаться. С каким восторгом мы следили за ней!
Мираж исчезает не сразу. Он заигрывает с нами, подпускает к себе. Он делает вид, что к нему можно подкрасться, что его легко перехитрить. Но еще миг — и озеро вздрагивает, дробится в кустах, пропадает…
А кусты стоят на месте. Они даже не подозревают, что были тенистыми деревьями, отраженными в воде.
Лагерь близко, воду подвозят аккуратно, и потому коварная игра природы не кажется нам жестокой.
Больше того. Мы любим свой мираж. Мы боимся, что в один прекрасный день он исчезнет и никогда к нам не вернется. Нам так хорошо с ним в плоской степи под белесым небом!
Мы любуемся им, как произведением искусства, как мастерски написанной картиной.
Но хотя с виду наше озеро не отличается от настоящих степных озер, картину эту не назовешь реалистической. Мы знаем ее секрет. Знаем, чего ей не хватает.
Не хватает только одного. Темной каемки вдоль берегов. Влажной кромки, соединяющей и разделяющей воду и землю. Узенькой полоски мокрого песка.
Озеро
Куда деваться воде арыков после того, как она оросит поля, виноградники, бахчи?
Она становится ненужной, даже опасной. И она уходит.
Ее сбрасывают в пески. И вода начинает медленный таинственный путь между барханами. И где-то образуется озеро.
В озере заводится рыба: сазаны, красногубые жерехи, сомы.
Неизвестно, откуда прилетают семена тамариска, дают всходы. И постепенно на берегах появляются кудрявые рощи, лиловые от цветов.
По мелководью разгуливают кулики на длинных красных лапках. Над волнами носятся чайки. В потаенных заводях, за грядою камыша, качаются дикие утки с выводками. Камыш сам собой вырастает из воды и располагается, словно бы по какому-то точному замыслу, то длинной узенькой стенкой, то треугольными островками.
К воде ведут кабаньи следы. Прямо из-под ног у вас выскакивают зайцы. Вы успеваете даже разглядеть их. И с удивлением отметить, что заяц, когда он скачет, выглядит сильным, красивым, даже величавым, особенно если этот красавец виден вам в профиль, а не со спины.
Светлая, прохладная, чуть солоноватая вода уже не помнит, как мчалась она строго по прямой, как сворачивала под прямыми углами, как стояла между аккуратными
К ней приходят совсем другие люди: охотники и рыболовы из города, чабаны со своими стадами и уж, конечно, наш брат кочевник: геологи и археологи, бурильщики и шоферы.
Мы не спешим наносить озеро на свои карты. Оно может исчезнуть так же неожиданно, как и возникло.
Это всего лишь чаша, которую оазис небрежно протянул со своего стола пустыне и ее обитателям. И все пирует, все торопится насладиться ее содержимым, пока солнце не осушило ее, а пески не вобрали в себя последние капли.
Пузыри
Трудно уловить момент, когда знакомство становится дружбой. Часто нас сближают такие мелочи, что потом их не вспомнишь.
Появился у нас в экспедиции археолог-казах. Он родился в местах, где мы копали. Мы с ним тянулись один к другому, но дружбы не выходило.
И вот поехали мы на озеро. Жара. Даже курим, не выходя из воды.
По мелководью снуют мальки. Тельца призрачные, зато тени четкие, почти телесные.
Мы подняли шум, ходим по воде, белье стираем. Но никакой силой не отгонишь мальков от берега. Еще бы! Отойди подальше — съедят!
На светлой воде плавают размытые лиловые пятна. Низенькие горы на горизонте ухитрились-таки поглядеться в озеро.
Кончил стирать, швыряю мокрую ковбойку на прибрежный куст и занимаюсь совсем уж пустячным делом — за мальками наблюдаю. Их тени окружают меня. Пальцы ног ощущают прикосновения этих любопытных созданьиц.
Новый знакомый молча сидит неподалеку, полощет белье так, что кругом идут пузыри. Я гость, он хозяин этих краев. Наверное, сейчас мы с ним все видим по-разному.
Мальки отбрасывают на песок черные тени. А под пузырями движутся яркие звездочки с острыми лучами. Когда пузырь лопается, лучи вздрагивают, и звезда взрывается.
Следы пузырей строятся в созвездия, плавно скользят по песку. Между звездами космическими ракетами проносятся тени мальков.
Оборачиваюсь к соседу. Тот отвечает мне смущенным взглядом и, наконец, решается:
— Смотрите, какие звезды!
Так мы подружились.
Горлинка
Эдуарду Бабаеву