Готическая коллекция
Шрифт:
— А у Ирины был брат — старший, младший? — спросил Катюшин.
Чайкин пожал плечами:
— Я не интересовался, да она особо и не рассказывала про себя. Говорила только несколько раз, что очень несчастна после смерти брата, что только сейчас понимает, что такое одиночество. А муж ей изменял.
— Этот вот мячик на ножках? — хмыкнул Катюшин. — На Паниковского этот ваш Преториус похож, которого девушки не любят.
— Видел бы ты его у нас в клубе, — сказал Чайкин, — хмырь болотный… Он ей сам изменял, а ее держал на коротком поводке. И убил ее наверняка
— Ты, Борис, на вопросы мои отвечай. А выводы я буду сам делать. Давай четко все по порядку: что было в тот день между вами, как ехали, где расстались? Где ты потом болтался целые сутки?
— Мы встретились в клубе утром. Я работу в девять закончил. Ирка заехала за мной на машине. И мы сразу тронулись в путь. — Чайкин нервно хрустнул пальцами. — У нее с утра было неважное настроение. С нею такое случалось — бурить она начинала — то не так, се не так. Я тоже в то утро на взводе был. Ночь была паршивая, и вообще, глаза бы мои на это все не глядели…
Ирка в машине начала цепляться — духами от меня какими-то разит, помада на щеке… Я ей говорю: «Ты знаешь, кто я, чем на хлеб зарабатываю». Она и начала: «Давно бы мог ради меня все бросить. А ты все продолжаешь, значит, тебе все это нравится…»
— А тебе нравится в контактном-то стриптизе, а? — наивно поинтересовался Катюшин.
— Да пошел ты! — Чайкин хотел встать.
— Да ладно, чего ты, чудак? Спросить, что ли, нельзя из чистого любопытства? Ну, дальше что было?
— Так и ехали мы с ней, грызлись потихоньку.
Я, честное слово, жалеть стал, что согласился поехать.
Настроение тоже ни к черту… Где-то в Зеленоградске я ее остановиться попросил. Я ведь даже не завтракал.
Ну, выпить хотел, настроение немного поднять. Сказал ей, останови, давай где-нибудь посидим. Она совсем окрысилась: не хватало, чтобы ты еще с самого утра нализался. Ну, и пошло-поехало. Я тогда сказал: раз так, я могу вообще никуда не ехать.
— А она разве не сказала, что вас завтрак ждет на Взморье в ресторане? — спросила Катя.
Чайкин удивленно покачал головой:
— Какой там еще ресторан? Ничего она мне не говорила. Даже как отель называется. Сказала, едем на косу, я обо всем уже договорилась. А что, как… Это говорить она даже нужным не считала, словно я чурбан какой или кукла ее.
— Ты так ее описываешь, что у меня впечатление складывается, будто покойная была форменной стервой, — заметил Катюшин.
Катя наблюдала за выражением лица Чайкина и ждала, что же он ответит. И ответ удивил ее.
— Она меня просто безумно ревновала, — ответил Чайкин. — Ну и я, идиот, конечно, виноват был. Масла в огонь подливал. А стервой она не была, нет. Просто вспыльчивой, немного взбалмошной. И сейчас мне кажется…
— Что? — быстро спросил Катюшин.
— Что я во многом перед ней виноват. Не выйди я там из машины, не хлопни дверью, она была бы сейчас жива и здорова.
Катюшин задумчиво смотрел на Чайкина.
— Если, как
Из-за чего вы с ней все же поссорились, я никак не пойму?
— Да вот из-за этого самого. Я сказал: раз так, я никуда не еду. А она мне — пожалуйста, плакать не стану. Ну, я вышел из машины. А она уехала.
— Оставив тебя посреди Зеленоградска? И во сколько же это ваше расставание средь дороги произошло?
— Ну.., я не знаю, на часы не смотрел. В начале двенадцатого где-то, наверное. Дорога из города на косу не больше полутора часов заняла. Я сразу же хотел вернуться в город. Сунулся — бумажника нет. Я в спешке собирался, чтобы ее, королеву, ждать не заставлять, оставил бумажник в другом пиджаке. Денег — только мелочь, даже на попутку до города не хватит. Тут я немного в себя пришел, поостыл. Подумал, из-за чего, собственно, мы с ней скандалили? У нас и прежде такие ссоры бывали. Я ж говорю, она была вспыльчивой — взорвется как порох, потом сама же и пожалеет.
Я подумал: наверное, она сейчас локти кусает, что обошлась так со мной. И решил ехать прямо в гостиницу, чтобы встретить ее там, помириться, я ведь тоже виноват был.
— И почему же ты не приехал в тот же день, а появился только на следующее утро?
— Я заблудился, — ответил Чайкин.
— Что? Я не ослышался?
— Я заблудился. Она названия отеля не сказала, сказала только, что частный и где-то на косе. Название поселка говорила, но я в горячке перепутал. Поехал на автобусе сначала в Рыбачий, а там никаких гостиниц, только турбазы. Оттуда я поехал в Лесное, там искал по всей округе — тоже облом полный. А тут вечер. Автобус последний на Морское ушел. На такси у меня денег не было. Я решил пешком. Думал, тут недалеко по шоссе. А оказалось, черт-те сколько топать.
Устал, жрать хочется, а тут еще ливень хлынул как из ведра. Там, на шоссе, стоянка для шоферов под навесом. Я туда. Измотался за день так, что не заметил, как заснул. Проснулся на рассвете от холода. Дождь перестал, и я пошел. Сюда, в Морское, пришел где-то в шестом часу. Гостиницу сразу же увидел, вывеска яркая.
Только вот не знал — одна она на поселок и частная ли. Ну, ломиться спозаранку, справки наводить про Ирину не стал, решил подождать. На море пошел купаться.
— Как Сусанин прямо, — восхитился Катюшин.
— А иди ты.., если б не сам я был виноват, стал бы я…
— Видимо, все же Ирина Преториус была вам очень дорога, раз, Несмотря на все ваши разногласия, вы так стремились к примирению с ней, терпели такие лишения, неудобства, — посочувствовала Катя.
Чайкин поднял на нее свои синие глаза. «А иди и ты тоже», — прочла в них Катя.
— Это все. Больше мне сказать вам нечего, — буркнул Чайкин.
— Значит, примерно с двенадцати часов дня и до двух находился ты на дороге между Зеленоградском и Лесным, искал гостиницу? — уточнил Катюшин.