Готическая коллекция
Шрифт:
Мещерский и Базис курили.
— А я вот чего тебя напоследок спросить хочу, Сережа, — Базис философски посмотрел на луну и стряхнул пепел себе под ноги. — Ты вчера все нам так складно изложил. Мне аж завидно стало — какой ты у нас умный. Но вот что интересно: ты правда с этой логикой своей обо всем догадался или так, грузил нам? Выдумал все это, ну, логику-то свою прямо по ходу дела, в разговоре?
— Честно? — спросил Мещерский.
— Честно.
— Пятьдесят
— Не понял?
Мещерский потрепал Базиса по плечу:
— Да я сам толком еще не понял, Илюша, друг. Эх, а вечер-то какой сегодня. И правда, уезжать жаль. Все-таки есть в этом вашем анклаве что-то притягательное, колдовское. Так и хочется вернуться, понять, в чем тут тайна?
— А за чем дело стало? — Илья развел руками. — Только позвоните нам или факс сбросьте.
Вышла Марта с сумками. Линк подхватил ее вещи.
Базис бросил окурок и открыл машину. Катя чуть отстала от всех, задержавшись у пруда. Его поверхность была неподвижной и темной. И в ней на этот раз, как в зеркале, занавешенном кисеей, не отражалось ничего. Лишь со дна мерцал слабый серебристый свет лунного двойника. Послышался всплеск. Где-то у темного противоположного берега, у корней старого дерева. то ли выпрыгнула из воды рыба и снова ушла в глубину, то ли гнилой сук сам собой отломился и шлепнулся в воду — бу-у-лтых!
— Нет, еще не время.
Катя обернулась — Линк неслышно подошел сзади.
В руке его была еще одна дорожная сумка Марты.
Огонек зажженной сигареты освещал его лицо.
— Не время? — тихо спросила Катя. — Почему?
— Рано. — Линк затянулся сигаретой, распространяя запах сладковато-терпкого дыма. Не табачного дыма. — Когда ЭТО случаться, то обычно после полуночь или же в темный, самый темный время сутки, когда луна, — он ткнул вверх, — быть в небо на свой ущерб.
Катя проследила за его жестом, потом снова перевела взгляд на воду. На поверхности пруда серебрилась легкая рябь. Так бывает, когда последние закатные лучи смешиваются со светом восходящей луны.
Но вот блики угасли, и зеркальная гладь успокоилась, точно уснула.
Катя жадно ждала, что же еще скажет ей Линк, но он молчал, словно и так уже сказал все, что нужно.
И тогда она не выдержала, обернулась и… Огонек сигареты освещал его лицо. Катя указала на сигарету и громко спросила:
— А это что, Михель? Снова ваш антиникотин, да?
Линк небрежно прикусил сигарету, вдыхая терпкий дымок, чертовски напоминающий…
— Я забыть названий, — ответил он, улыбнувшись. — Я забыть названий этот волшебный травка.
Их окликнул Мещерский. Вещи были уложены, Марта
Марта сидела рядом с ней.
— Мы вас до дома довезем, — сказал ей Кравченко. — Времени до самолета у нас хватит.
— Спасибо.
— А хотите, в аэропорту сейчас еще один билет купим, и махнете с нами. Поживете у нас, Москву посмотрите, устроите себе отпуск?
Марта посмотрела на Кравченко, на Катю.
— А что? — подхватила та. — Марта, ведь полтора часа всего, и мы в Шереметьеве.
Марта на секунду задумалась и покачала головой:
— Нет, спасибо. Большое спасибо за приглашение, но… Я не могу. Я где-то читала, немцы.., немцы слепо преданы своей судьбе, даже… — она снова запнулась, быстро глянув на Катю, — даже если все уже.., как вы, Вадим, сейчас сказали — полный финиш. Я в клинику вернусь. Буду работать как прежде. Ничего.
На шоссе послышался оглушительный треск мотора. Мотоцикл лихо по встречной полосе обогнал их и, заложив крутой вираж, перегородил дорогу. Их догнал Катюшин. С ним был и Чайкин.
— Ну, счастливого пути! Приезжайте на следующий год. А еще одно место не найдется? — Катюшин заглянул в машину. — Вот квартиранта моего до Калининграда не захватите?
Возникла небольшая заминка — все теснились, ужимались, Кате даже пришлось пересесть на колени к Кравченко. Чайкин ввинтился на заднее сиденье.
— Я вас чуток провожу. — Катюшин лихо газанул. — Эх, с почетным эскортом, по-президентски!
Тронулись и поехали. Машина и мотоцикл набирали скорость. И вдруг снова затормозили.
На обочине в сумерках маячила одинокая фигура.
Это был Дергачев. У его ног лежал рюкзак. Катя вопросительно посмотрела на Марту. А Кравченко и раздумывать не стал, распахнул дверь и гаркнул:
— Ну? Что как статуя застыл? Грузись!
Катя удивилась: каким резиново-бездонным оказался их крошка-джип.
— Домой? — спросил Дергачев вроде бы у всех, кто теснился и справа от него, и слева.
Но ответила ему за всех одна Марта:
— Да, домой.
— Ну, значит, и я, — кивнул Дергачев.
Шоссе ровной серой лентой стелилось под колеса.
Вдали, в густеющем сумраке, сверкнула ярко-оранжевая точка: на мысу вспыхивал маяк, указывая путь невидимым кораблям.