Готический роман. Том 1
Шрифт:
Инге потянула Ури за руку:
– Пошли спать, представление окончено.
– А может, нам все это привиделось и никого тут не было? – спросил Ури, закрывая окно.
– А машины куда делись? Машин-то ведь было полно!
– Ну, не знаю, может, какое-нибудь другое чудо, – упрямо сказал Ури. – Когда-то в детстве я читал сказку про мальчика, перед которым из глубин океана вдруг возник затонувший много веков назад прекрасный город, полный людей, лошадей, лавок с товарами. Люди умоляли мальчика купить у них что-нибудь за одну монетку, и это бы их спасло, но пока мальчик рылся по карманам в поисках монетки, время прошло – и город опять
– Ладно, утром мы все выясним, а сейчас давай спать, – сонно сказала Инге, поплотней натягивая одеяло, и Ури тут же заснул, как будто его выключили.
Утром, когда он проснулся, Инге не было ни в комнате, ни в ванной, зато за окном в совершенно безоблачном небе нежно сияло нежаркое европейское солнце. От вчерашнего проливного дождя не осталось никакого следа, разве что все дома и деревья, окружающие площадь, выглядели как-то по-особому свежими и умытыми. Не успел Ури принять душ и одеться, как на лестнице весело зацокали каблучки Инге, и через секунду она появилась в дверях, тоже по-особому свежая и умытая. Ури уставился на нее, не узнавая, – он, привыкший видеть ее в домашней одежде в свинарнике или на кухне, даже не предполагал, как элегантно она может выглядеть в светло-сером костюме и в открытых светлых туфлях, подчеркивающих ее высокий подъем и изящные линии щиколоток.
– Ну, знаешь, – притворно ужаснулся он, – за такой красоткой я даже шлейф недостоин носить!
Инге игриво приподняла край своей едва доходящей до колен юбки:
– Я думаю, проблему шлейфа мы можем считать решенной. Так что пошли скорей, я покажу тебе, чем вчера ночью занимались под дождем многочисленные гости этого города.
Отмахнувшись от требования Ури сперва выпить кофе, она потащила его за руку вниз – сперва по винтовой лестнице, а потом, минуя закрытые створки допотопного лифта: «Ну его к чертям, его целый год придется ждать!», – по деревянным лакированным ступеням парадной лестницы – все шесть этажей бегом.
Ури больше не возражал, его тоже захватил напор ее энергии. Он бежал вслед за ней и беспричинно смеялся, как не смеялся уже давно – с того самого проклятого дня, который он привык считать последним днем своей жизни.
Деревянные ступеньки весело мелькали у него под ногами, и он милостиво подумал на бегу, что хорошо бы порадовать этим старушку Клару, – такой он был сегодня добрый.
Смеясь, они вырвались из дверей отеля на отороченный старинными домами каменный простор перед собором. Только сегодня при свете дня Ури смог по-настоящему оценить гармоничную красоту взлетающего высоко в небо готического гиганта. Но Инге не дала ему остановиться, чтобы рассматривать детали.
– Потом, потом, – повторяла она. А сейчас пошли со мной – и ты увидишь такое!
Они пересекли площадь и, обогнув собор, неожиданно оказались на вершине пологого холма, сбегающего вниз к извилистой реке, которая то тут, то там проглядывала серебристо-синими кляксами среди густой зелени прибрежного парка. От реки вверх по холму причудливым веером разбегались улицы старого города, а прямо у них из-под ног навстречу городу спускался грандиозный каменный амфитеатр, напомнивший Ури римские амфитеатры, рассыпанные по склонам холмов у него на родине.
– Оказывается, сейчас в Байерхофе проходит ежегодная Театральная Неделя. Вот здесь, – Инге показала на уходящие далеко вниз ступени
Ури посмотрел вниз – туда, где амфитеатр замыкала обширная круглая площадка, почти что площадь:
– Под проливным дождем?
– Под проливным дождем. Лучший берлинский театр давал «Трехгрошовую Оперу» Брехта. А мы были совсем рядом и пропустили!
– Зато мы видели театральный разъезд. Это тоже было шикарное зрелище. Ну, и кроме того...
Инге прижала палец к его губам:
– Т-с-с! Я помню, что мы делали кроме того.
Но все же она еще немного погоревала, что они, как последние растяпы, не заметили спектакль, который шел прямо у них под окном, и согласилась, наконец, идти пить кофе. Они уже направились было обратно к отелю, но не успели еще обогнуть собор, как за спиной у них раздался дробный топот бегущих ног, и на них обрушился ураган вскриков, взвизгов, пронзительно терпких духов, крылатых рукавов, мокрых поцелуев, порхающих ладоней и острых локтей.
– Вы тут?
– Какая встреча, какая встреча!
– Давно вы тут?
– И надолго?
– Ах, какая радость!
– Где вы остановились?
– А мы неподалеку!
– Чудо, просто чудо!
Конечно, они должны были быть здесь, в самом водовороте культурной жизни, – неразлучные Вильма и Доротея, а как же иначе? Они даже принарядились по такому случаю – сменили драные джинсы и майки на короткие плиссированные юбочки и кокетливые блузки с кружевными оборками у ворота и по краю крылатых рукавов. Блузки были совершенно одинакового покроя и отличались только цветом – у Доротеи белая а у Вильмы черная, тогда как юбочка у Доротеи была черная, а у Вильмы белая, что превращало их самих, когда они стояли рядом, в настоящее произведение искусства. Картинно стоя рядом и обвивая друг друга тонкими руками, они потребовали, чтобы Инге и Ури доложили им немедленно, что они уже видели, а что только собирались посмотреть. Узнавши, что Инге и Ури еще не видели ничего, любвеобильные лесбиянки пришли в восторг и объявили, что они сами им все покажут.
Пока Инге обдумывала, как поделикатнее охладить их пыл, Ури напомнил ей, что они еще не завтракали.
– Как, до сих пор не завтракали? – вопросительно зазвенела стеклянными суставами Доротея.
– Мы вчера очень поздно приехали, – кратко удовлетворила ее любопытство Инге.
– О-о, так вы и «Трехгрошовую Оперу» не видели? – встрепенулась Вильма, заранее огорчаясь их неудаче.
– Но как же, как же, как же... – в стеклянном горле у Доротеи явно что-то зациклилось, и она никак не могла выбраться из собственного вопроса.
– Ведь музыкальное сопровождение к спектаклю было такое громкое, вы не могли не слышать, – не допускающим отговорок тоном сказала Вильма, на лету перехватывая упрек Доротеи.
Ури надоели их причитания и он объяснил с любезной улыбкой:
– Но мы не слышали: мы занимались любовью.
Что ж, если он рассчитывал этой эскападой от них избавиться, то – увы! – он сильно просчитался. Похоже, наоборот, такая откровенность только подхлестнула интерес прелестных подружек: их двухголовое черно-белое тело сладострастно затрепетало, и Ури испугался, что их с Инге сейчас немедленно пригласят принять участие в коллективной оргии. Чтобы предупредить такое приглашение, он поспешно добавил: