Готика Белого Отребья
Шрифт:
Это пиздец…– пришла ему в голову одинокая мысль.
Ведь это было правдой. Недавнее наблюдение, сделанное им своему лечащему врачу, было таким:
– У меня эйдетическая память!
– cказал он.
– Я беспрецедентный гений!
– Это, - подтвердил доктор с явной завистью в голосе, - бесспорно, неоспоримо и абсолютно невероятно.
– Так как же получается, что я помню последнюю строчку из эссе Давида Юма «Баланс торговли и власти»: “…и что печальная судьба Римских императоров по той же причине возобновляется снова и снова до окончательного распада монархии…”, но я не могу
Доктор, элегантная, черноволосая женщина по фамилии Оффенбах, пожала плечами и ответила:
– Таковы последствия травмы памяти, мистер __, человеческий мозг не похож, скажем так, на колено, ухо или миндалину. Подобные органы легко лечить, потому что они сами по себе простые. Однако человеческий мозг далёк от понятия простого; вероятно, это самая сложная вещь в мире, более сложная, чем Cолнце или Солнечная система, более сложная, чем чёрная дыра или квазар, чем любой физический или математический компонент, более сложный, чем самая сложная химическая реакция, которая когда-либо происходила во Вселенной. Сто миллиардов нейронов, 10 триллионов глиальных клеток и 100 триллионов синаптических связей, работающих вместе каждую секунду жизни. Всё регулируют, манипулируют и контролируют каждый молекулярный аспект существования хозяина. Можно даже сказать, что человеческий мозг не мог бы существовать без примеси метафизики, - и тут она изобразила крохотную белую усмешку, которая в момент неожиданного головокружения показалась ему странной... вампирической. Это был интересный и жуткий момент одновременно. Она продолжала смотреть на него поверх очков.
– Это старая поговорка, - продолжила она, - о машинах с наиболее подвижными частями, не так ли? Сто миллиардов нейронов, 10 триллионов глиалов и 100 триллионов связей… бросьте гаечный ключ во всё это, и результат может быть непредсказуемым; а что касается аномалией памяти? Повреждения могут быть совсем незначительными, чтобы вызвать такой результат, как у вас.
Писатель, не слишком склонный к сексуальным возбуждениям, понял, что его пах занялся “бушующей” эрекцией. Даже несмотря на то, что доктору Оффенбах было далеко за шестьдесят, в данный момент она излучала сексуальную энергию: блестящие чёрные волосы, мерцающие глаза неопределенного цвета и превосходные выпуклости на её груди, которые были, очевидно, парой имплантов четвёртого размера, доказывали, что её пластический хирург был на вершине своей области. Белая кожа в декольте была безупречного цвета, она казалась люминесцентной, её движения были грациозными, как у лебедя, а сухой певучий голос обладал загадочной сексуальной силой. Ранее упомянутая эрекция выделяла обильную утечку предэякулянта, который, как боялся Писатель, мог быть замечен спереди его штанов.
Он отвёл взгляд в сторону, словно в глубокой задумчивости.
– Каков будет ваш практический совет, доктор Оффенбах?
– Традиционные методы возвращения потери памяти вполне подойдут. Вернитесь в места своего прошлого - это, конечно, нелегко, поскольку вы не помните этих мест. Но вы умный и проницательный человек, не так ли?
Писатель пожал плечами.
– Наверно.
Она вздохнула.
– Ну как же, вы же писатель-романист.
– Да, я издаюсь на международном уровне, между прочим, я признан самыми авторитетными литературными журналами не только в нашей стране, и…
Её хмурый взгляд отбил у него желание хвастаться дальше.
–
– Да.
После короткой паузы она закатила глаза.
– О чём была последняя опубликованная ваша книга?
– Роман называется «Посмотри вниз, Ангел»– это символическая дань Томасу Вулфу. Он был превосходным писателем. Максвелл Перкинс был его редактором. Знаете ли вы, что Вулф был очень высокий человек, он писал все свои романы, используя вместо стола холодильник.
– Просто… пожалуйста. Ответьте на вопрос.
– О, да! Конечно. Действие Книги происходит в Ипсвиче, штат Массачусетс. Но, полагаю, я туда ещё не ездил. Однако, как мне сказали, самая последняя книга, над которой я работал, называется «Готикa Белого Отребья». Первая страница этой книги была найдена в пишущей машинке в мотеле где-то в глуши на Юге. Она была вручена мне в конверте из манильской бумаги в то время, когда ко мне вернулось самосознание.
– Кто дал вам конверт?
– Мой редактор в Нью-Йорке.
– Кто дал ему конверт?
– Полиция. Какой-то департамент шерифа с Юга, кажется.
Она посмотрела ему прямо в глаза:
– Какой департамент шерифа? Какого округа?
В голове Писателя слабо закрутились шестерёнки.
– Я понятия не имею.
Доктор Оффенбах потёрла своё лицо с нескрываемым раздражением.
– Пожалуйста, не поймите меня неправильно, мистер __, это всего лишь клиническое наблюдение. Но для человека с вашем IQ и эйдетической памятью вы, боюсь…
Писатель смущенно улыбнулся.
– Я понимаю. Тупее, чем коробка с камнями.
– Спросите своего редактора, какой именно департамент шерифа доставил ему конверт, и отправляйтесь туда.
Задача была ясна. Наконец-то какое-то действенное направление!
– Спасибо за вашу проницательность, доктор Оффенбах. А теперь я ухожу… куда бы я ни отправился!
– Пожалуйста, связывайтесь с моим офисом несколько раз в неделю. Мне нужно знать степень вашего прогресса, любые проблемы, с которыми вы можете столкнуться, и вообще сообщайте о вашем общем состоянии.
– Непременно, доктор, - с энтузиазмом ответил он.
– И приготовьтесь к неожиданным потрясениям. Довольно часто, оказавшись рядом со своей целью, люди испытывают излияние воспоминаний, и я подозреваю, что в вашем случае некоторые из них могут быть очень травмирующими.
– Понимаю, - сказал Писатель, не обращая внимания на такую возможность.
Он встал, пожал прохладную гладкую руку женщины, пожелал ей доброго дня и вышел из кабинета, не обращая внимания на то, что когда он встал, его эрекция под штанами и пятнышко предэякулянта размером с доллар были более чем видны доктору.
* * *
Для того, чтобы последовать указаниям доктора Оффенбаха, не потребовалось много времени и усилий. Телефонный звонок редактору прояснил, что его “цель” находится в Западной Вирджинии. Дальнейшее он узнал в банке, проверив свои платежи по кредитной карте. К сожалению, ему не посчастливилось найти никаких упоминаний об оплате таинственного мотеля; однако последнее, за что он заплатил по своей карте - был счёт в баре ($126!) в таверне, в каком-то месте, известном как Люнтвилль. Кабак назывался “Перекрёсток”.