Готика. Становление
Шрифт:
Призрак тоже уже подумывал бросить свой пост, потому как походило на то, что никто здесь больше не появится. Мы решили подождать до вечера вместе. Коротать время за разговором было веселее, хотя большую часть дня мы всё равно молчали, думая каждый о своём. До темноты никто так и не появился, мы решили больше не тратить своё время попусту, и под прикрытием ночи отправились в наше укрытие у входа в орочьи земли. Я боялся, что придётся разбираться со стражей на аванпосте, однако всё оказалось проще. Когда Везунчик узнал от Диего о поступке Гомеза – нападении на Свободную шахту и убийстве магов огня – он пришёл в ярость и по пути от южных ворот до северных, куда он заглянул навестить меня, завернул в гости к двум одиноким постовым.
Когда мы с Диего проходили мимо, трупов уже не было – новая смена забрала их и оттащила в лагерь. Только кровавые следы на траве и брызги крови на досках ворот напоминали о случившемся. Почему-то я порадовался, что не я один потерял над собой контроль после произошедшего. Везунчик расправился со стражниками также жестоко, как и я возле Старой шахты. Впрочем, ничто не оправдывало убийства, и я устыдился своих мыслей. После инцидента Гомез, по всей видимости, принял решение больше не тратить людей впустую и снять все внешние караулы, кроме, естественно, охраны площади обмена. Её, наоборот, усилили – я видел выходящий в ту сторону отряд стражи ещё пока стоял у ворот.
Оставшиеся пару дней до встречи с Лестером и Горном мы с Диего провели в укрытии. Следопыт был уверен, что наши друзья явятся вовремя, потому что попросил Везунчика предупредить их о том, что несмотря ни на что встреча состоится как обычно. Подумать только, меньше чем за неделю облик колонии изменился до неузнаваемости: Старый лагерь из приветливого мирного шахтёрского городка превратился в запертую на карантин тюрьму; с таким трудом устанавливавшиеся добрососедские отношения рухнули, оставив вместо себя пожар раздора и смертельной вражды; тихий и процветающий Болотный лагерь стал приютом для сумасшедших и одержимых; лучшие маги огня Миртаны, стоящие на пороге избавления от пут барьера, были предательски убиты; а само предназначение рудниковой долины было поставлено под сомнение, ведь без Старой шахты экспорт руды становился невозможен. Маги воды готовились осуществить взрыв собираемой годами рудной горы, но Ксардас утверждал, что это будет непростительной ошибкой, при этом не предлагая взамен ничего конкретного и требуя ждать. Мне было о чём подумать. В отличие от Диего, выходящего на охоту, я ни разу не покинул укрытия и теперь посреди ночи сидел у костра, бессмысленно уставившись в пламя. Бездействие начинало меня тяготить. Утром наступал седьмой день с последней встречи, и я надеялся, что разговор с друзьями сдвинет дело с мёртвой точки.
Глава 110. Одержимость
Горн явился незадолго до полудня, пройдя дорогой мимо круга камней через орочьи земли. Нам долго пришлось выслушивать его ругань и причитания:
– Идиоты! Мы с тобой идиоты, Диего! – кричал Горн, – столько раз ходили здесь, выслеживая добычу, и ни разу не подумали о том, как близко отсюда до Свободной шахты! Остолопы! Кретины! Недоумки!
– Тише-тише, не кипятись, – попытался успокоить друга Диего, но тот и слушать не хотел, продолжая свою щедро сдобренную нецензурными словечками тираду.
Горн выглядел не самым лучшим образом – от него за версту разило потом и алкоголем, на доспехах повсюду виднелись следы запёкшейся крови, в основном чужой, но местами и его собственной. По его словам, он был ранен несколькими стрелами, которые по счастью почти полностью завязли в броне и ушли в тело не больше, чем на глубину наконечника. Стрелы уже давно извлекли, а раны обработали, однако для отмывки доспехов не хватило то ли времени, то ли желания. Впрочем, Горну не мешало помыться и самому – целиком, и, желательно, в бане. Похоже,
– Ну, мы всё-таки показали этим трусливым скотам, что значит настоящие воины! Видели бы вы, как мы вдвоём гоняли их по всей шахте! Вдвоём! – Горн показал два пальца и потряс рукой в воздухе, пытаясь дополнительно подчеркнуть значимость сказанной цифры. – Пока Ли с Ориком строили планы и схемы контратаки, мы с Везунчиком занялись делом – просто вышвырнули этих засранцев из нашей шахты без лишней науки. Вы бы видели лицо Шакала, когда он понял, что все его прихвостни мертвы и он остался с нами один на один – только пятки сверкали. Гомез нашёл кому доверить руководство ударным отрядом – да этому трусу только девками в борделе командовать. И то кишка тонка! Он думал, что, отступив внутрь шахты, будет в безопасности. Чёрта с два! Мы его и оттуда выковыряли.
– Хочешь сказать, вы отбили Свободную шахту вдвоём? – с недоверием спросил Диего, пока Горн промывал горло из второй бутылки пива.
– Да, Белиар дери! Именно так! Вот это была потеха! Давно я так здорово не веселился!
– Слабоумие и отвага, – пробормотал Диего, недовольно покачав головой, – никогда не понимал, почему дуракам везёт, – и громче добавил, – ты хоть понимаешь, что вас должны были просто расстрелять из арбалетов? Стражники же не сидели сложа руки – они наверняка были готовы к встрече. Как вам удалось выжить?
– Да брось! – махнул рукой Горн, после чего немного замялся, – ну, по правде сказать, ты прав. Если бы не Везунчик, туго бы мне пришлось. Но он был настоящим мракорисом! У врага не осталось шанса ему противостоять, он метался между ними, как молния, и разорвал на куски пятерых буквально за считанные секунды. А дальше, когда мы пробились через засаду у входа, там уже было полегче. Но, всё равно несколько стрел я всё-таки схлопотал – уж больно высокие там лестницы – тяжело добраться до засевших на верхних платформах стрелков.
– Ни один человек не сможет миновать полдюжины готовых к бою обученных арбалетчиков, не получив болта в грудь. Что с Везунчиком? Он жив?
– Жив ли он? – усмехнулся Горн, – ты шутишь? Это мне ещё здорово досталось, он вообще отделался парой царапин.
– Но как? – продолжал выспрашивать Диего, явно не веря своим ушам.
– Я ж говорю – он был мракорисом!
– Хватит метафор, Горн! – недовольно оборвал друга следопыт, – говори по существу!
– А я и говорю! – не унимался здоровяк, – он на самом деле превратился в этого зверя, понимаешь? Клянусь своей секирой, он был неудержим – рвал зубами и когтями. В какой-то момент я уж даже подумал, что сейчас и до меня доберётся, но, к счастью, он себя контролировал и, когда с засадой было покончено, сразу вернулся в человеческий облик. Дальше мы уже работали, как говорится, по старинке – мечом, секирой и луком. Ну, если не считать парочку ледяных глыб, которыми он притормозил тех уродов, что скинули меня с лестницы. Чёрт, спина до сих пор ноет.
– Ну и дела, – задумчиво резюмировал Диего, – я всякие истории слыхал, но чтобы такое… да ещё и не выдуманное. Даже те байки, что рассказывают по кабакам, порой звучат и то правдоподобнее. Но если он, действительно, обратился ночным зверем, то и впрямь мог без труда раскидать целый отряд. Помнится, тогда в замке, после моей неудачной сделки с магами, никто и глазом моргнуть не успел, а я уже опрокинул двоих чародеев, пронёсся через полдвора и выпрыгнул прочь. И приземлился с невероятной высоты, даже ног, то бишь лап, не подвернув… Да, рефлексы и скорость у мракориса, что надо…