Готика. Становление
Шрифт:
Да, без подлога и обмана убийцу-каторжника никогда бы не взяли в орден Инноса. Оставалось лишь восхищаться тем, какую работу проделал Ксардас, бережно стирая только лишние фрагменты моей жизни, включая даже самые незначительные воспоминания и эмоции, так, чтобы при этом я не только не потерял свою личность целиком, но и не сразу заподозрил неладное. Именно Ксардас создал нового Мильтена, совершенно не такого, какой был прежде. Теперь две личности во мне вступили в открытый конфликт, не желая сдавать своих позиций.
– Ты слуга Инноса. Забудь всё или приди с повинной к Корристо. Ничего не изменилось,
– Ты не уйдёшь от прошлого, верни свою жизнь, свою цель, – советовал мне каторжанин-охотник, – ты добился того, о чём другие могут лишь мечтать, не отступай, прими новые правила игры, слушай Ксардаса – он опытен и могуч, за ним будущее.
Я разрывался едва ли не физически. Не стоило даже надеяться свыкнуться сразу с таким состоянием – придётся хорошенько поработать, чтобы соединить воедино две противоположности, сохранив лучшее из обеих. Но в тот момент я стоял перед Ксардасом совершенно сбитый с толку и изъеденный внутренними противоречиями. Маг с интересом наблюдал, не мешая мне приходить в себя.
– Ну как ощущения? – наконец, спросил некромант.
– Это… Это отвратительно, – сказали хором во мне обе ипостаси, – нет, хуже просто быть не может…
– Ты вспомнил кто ты?
– Да, я… – к согласию на этот раз прийти не удалось, голова заболела, будто по ней били кузнечным молотом, мысли спутались. Моё сознание интенсивно работало над тем, чтобы привести память в порядок. Я перестал понимать, где нахожусь.
– Больно, очень больно, – произнёс я, обхватив голову обоими руками.
– Ожидаемо, – проговорил отступник, – что ж, тогда тебе нужно немного поспать.
Ксардас поднял руку в странном жесте, будто бы благословляя меня. Невероятная усталость окутала тело, и не в силах, да и не желая противиться нахлынувшей слабости, я, еле передвигая ноги, дошёл до стоящего у стены кресла, рухнул в него и уснул.
Глава 54. На ощупь во тьме
Сон был тяжёлым и беспокойным – слишком большую работу предстояло проделать моему обезумевшему сознанию. При амнезии обычно воспоминания возвращаются неожиданно и как бы сами находят своё место. В моём случае, всё было немного иначе, а главной проблемой оказались даже не сами воспоминания, а моё к ним отношение. Нужно было понять, кто же я на самом деле, чего хочу, и как жить дальше. В любом случае, проснулся я совсем другим человеком. Две ипостаси всё ещё не до конца притёрлись друг к другу, но будто бы условились жить в мире, не ссорясь и не выказывая недовольства – две крайности слились в единую сущность, которая с тех пор и стала Мильтеном.
Когда я открыл глаза, то был всё в том же просторном зале. От долгого сна в неудобной позе моё тело затекло, по левой ноге прошли неприятные колики при попытке пошевелиться. Я осторожно встал, чтобы размять затёкшие конечности и вскоре почувствовал себя куда лучше. Ксардаса не было за столом – он стоял у клетки на другой стороне зала. В темноте я раньше и вовсе не замечал, что небольшая часть комнаты перегорожена мощной железной решёткой. Мага освещал тусклый огонёк, и можно было различить, что он возится с пленниками –
Колдун, кажется, понимал орка, хотя и с трудом, отчего постоянно переспрашивал. Орк отвечал, не противясь, возможно, смирившись со своим безвыходным положением, а может, под действием каких-то чар или зелий. Моё неуклюжее пробуждение прервало беседу, Ксардас лёгким движением руки усыпил пленного и подошёл ко мне:
– Вижу, тебе уже лучше.
– Да. Кажется, в голове немного прояснилось. Я всё вспомнил… И наш уговор, – с неохотой выдавил я из себя.
– Хорошо! Очень хорошо. В таком случае, полагаю, книга у тебя?
– Да, – достал я свёрток из дорожной сумки, – мне даже не пришлось ничего делать. Корристо сам отдал её после вашего послания… Ещё он написал ответное письмо.
– Некоторых жизнь ничему не учит. Он сентиментален, будто маленькая девочка. Давай сюда.
Ксардас развернул свёрток на столе. В нём оказалась книга в чёрном кожаном переплёте и небольшой конверт, запаянный личной печатью Корристо.
– Даже письмо потрудился написать. Сколько мне чести! – прокомментировал Ксардас, – пожалуй, лучше начну с него. Наверняка друг решил предостеречь меня от продолжения мракобесной работы. Судя по слабому магическому фону, он даже снабдил своё послание подсветкой, чтобы я мог получше разглядеть его каракули, – усмехнулся волшебник.
Маг разорвал конверт и углубился в чтение. От письма и вправду шло слабое свечение. Отвернувшись от мага, я принялся с интересом разглядывать пленных орков. Неожиданно резкая вспышка света озарила помещение. Инстинктивно я зажмурился, но, несмотря на это, ещё какое-то время зрение не возвращалось. Ксардас вскрикнул и цветисто выругался, неподобающе для человека такого возраста и положения. Спустя несколько секунд сквозь хлынувшие слёзы я смог разглядеть силуэт мага, приложившего ладони к лицу. Похоже, он попал в самый эпицентр вспышки.
– Что случилось? – недоумённо спросил я.
– Чёрт! Как он сделал это? – вместо ответа воскликнул Ксардас. Его голос дрожал то ли от злости, то ли от боли.
Маг начал шарить руками в карманах своей мантии. Ослепление уже почти прошло, и я смог разглядеть колдуна. Глаза старика налились кровью, и казалось, будто вот-вот лопнут от распирающего их внутреннего давления, рот исказила еле сдерживаемая боль.
– Помоги мне найти лечебный эликсир, – стиснув зубы, прорычал Ксардас, доставая из кармана несколько синих и красных бутылочек объёмом всего по несколько миллилитров, – он в красном флаконе, но я ничего не вижу.
Сомнение охватило меня. Ксардас был уязвим, как никогда. Одно заклинание, а лучше непосредственный удар руной в висок, и он покойник. Больше не будет проблемы обезумевшего мага, предавшего орден и несущего угрозу всей долине. Да, так бы, возможно, я поступил до того, как вернул память. Но теперь, я отчётливо знал, что Ксардас – единственная реальная надежда когда-нибудь разорвать оковы магического барьера и выбраться на свободу. Убить его означало похоронить последний шанс, оказаться вечным пленником искрящегося небосвода. Нет, этого нельзя было допустить.