Готикана
Шрифт:
Внимание Корвины вернулось к их наполовину законченному разговору, прежде чем вид отвлек ее.
— Так почему они не отменили Бал?
Джейд вздохнула.
— На самом деле они отменили. Думаю, на десять лет. Люди все равно продолжали пропадать.
— Какого черта, — повторила Корвина, убирая книги в сумку.
Мурашки побежали по ее рукам, обдумывая слова Джейд. Если то, что она сказала, было правдой и схема сохранялась, то кто-то пропадет в ночь Бала и в этом году.
— В этом замке так много секретов, — прошептала
Корвина могла понять почему. Каким бы красивым он ни был, в самом замке было что-то неправильное. Она чувствовала это все больше и больше с каждой ночью. Это было похоже на муравьев, ползающих по ее коже — чувство неправильности, чего-то жуткого. Но она не произнесла этого вслух. Не было смысла пугать ее и без того встревоженную соседку по комнате.
— Когда Бал? — спросила она вместо этого.
— 15 июня, — ответила Джейд. — Всего через несколько месяцев.
Еще есть время.
Ученики начали собираться в классе, прервав разговор. Корвина села, достала свой старый блокнот, взяла одну из своих старых ручек и открыла новую страницу.
Призрак мелодии всплыл в ее сознании.
Та же мелодия, которую он играл той ночью, та навязчивая мелодия страдания, которая каким-то образом проникла в ее существо. Она закрыла глаза, слыша это в своей памяти, ноты текли, как кровь по ее венам, его поза, закрытые глаза, страдальческий образ запечатлелся в ее сознании. Какое бы очарование Корвина ни испытывала к серебристоглазому мужчине, она пыталась подавить это в зародыше. Но иногда музыка, мужчина, момент приходили ей на ум непрошеными.
Тряхнув головой, избавляясь от этого образа, она оглядела полный класс. В классе было в общей сложности сорок учеников, двадцать восемь парней и двенадцать девушек, мысленно подсчитав. Некоторые из них болтали друг с другом, но большинство были довольно тихими, как и она. Может, это ощущение пребывания в новой среде, знакомства с новыми людьми или сочетание того и другого, что заставило всех немного насторожиться. Учитывая, что все они происходили из какого-то поврежденного фона, она не находила это ни в малейшей степени удивительным.
Сидя сзади с Джейд, она посмотрела на свой открытый блокнот и маленькие каракули, в виде своего почерка. Ей не терпелось записывать заметки. Поскольку она никогда раньше не училась в школе — мама учила ее на дому, — опыт, хотя и ужасающий, был также захватывающим.
Из того, что она поняла, Веренмор предложил всем студентам два года ассоциированной степени по общим исследованиям, после чего студент мог выбрать другой университет, на получение степени бакалавра в своей конкретной области, или закончить сам Веренмор, или просто выйти в мир с ассоциированной степенью. Это был довольно хороший способ для университета не только культивировать чувство лояльности среди студентов, но и дать возможность детям из плохих семей жить лучшей жизнью.
Воздух изменился.
Серебристоглазый дьявол вошел с дневником в руке, уверенно шагая, его широкие плечи расправлены, широкая грудь устойчива, длинные ноги поглощают расстояние, приказывая молекулам вокруг него переместиться. Он был весь в черном — черные брюки и черная рубашка на пуговицах, застегнутая, две пуговицы на воротнике расстегнуты, рукава засучены на мускулистых предплечьях. На подбородке не было щетины, чистые, резкие линии резко выделялись на фоне загорелой кожи. При дневном свете Корвина увидела, что седина в его волосах была не единственной. На висках у него появилась легкая преждевременная седина, и Джейд была права — она хорошо смотрелась на нем, очень, очень хорошо.
Его ртутные глаза блуждали по сидящим студентам, пройдя мимо нее, прежде чем внезапно снова переключиться на нее. Она видела, как он захватил ее под ярким дневным светом, просачивающийся сквозь арочные окна, точно так же, как она делала это с ним. Она знала, что он увидит — черный свитер, шоколадные губы, косу в виде рыбьего хвоста, колье из черной ленты, пирсинг в носу, серебряные сережки и ее необычные фиолетовые глаза.
Ее ладони вспотели, когда его взгляд задержался на ней, прежде чем двинуться дальше.
— Я Вад Деверелл, — сказал он, обращаясь к классу, его глубокий, гравийный голос сочился авторитетом. — Обращайтесь ко мне как: Мистер Деверелл. Не профессор. Не по имени. В этом семестре я буду преподавать вам Язык и Литературу, которые являются одним из основных предметов этого курса, следовательно, обязательными. Мы рассмотрим основы литературы, различные школы критической мысли и изучим некоторых классиков с точки зрения того, почему они таковы. Улавливаете суть?
Большинство студентов кивнули.
— Хорошо, — сказал Мистер Деверелл прислонившись к столу, положив свой дневник на стол, руки по обе стороны, руки, которые она видела, так мастерски играли на пианино. — Что касается классики, я дам вам варианты, а вы уже выберете. Что бы вы ни решили, мы будем учиться. Для моих занятий вам нужно будет написать две работы за семестр — одну творческую и одну критическую. И мне не нужны ответы из книги. Думайте свободно. Дайте мне контекст, почему вы выбрали определенную тему. И мы двинемся дальше. Есть вопросы?
Девушка в красном впереди подняла руку.
Он кивнул, чтобы она продолжала.
— Разве вы сами не студент, Мистер Деверелл?
Его серебристые глаза блеснули в свете из окна.
— Да. В этом году я заканчиваю диссертацию.
— В чем заключается ваш проект, если вы не против, сэр?
— Не называйте меня «сэр», — приказал он, вцепившись руками в стол и глядя на Корвину. — Моя диссертация это взаимосвязь и влияние музыки на литературу на протяжении веков.
Черт.