Готикана

РуНикс

Готикана сильно отличается от всего, что я писала ранее, но это также самая близкая моему сердцу история. Веренмор невероятно особенный для меня, с персонажами, инцидентами, местами, вдохновленными некоторыми истинными событиями из моей жизни. Если ты решишь почитать и отправиться в это путешествие со мной, я надеюсь, оно тебе понравится.

Спасибо.

И широко распахнул я дверь жилища моего: Мрак, и больше ничего.

Эдгар Аллан По

*

Я

не позволю тебе пойти в неизведанность одной.

Брэм Стокер

ГДЕ ВСЁ НАЧАЛОСЬ

Вад

Нет ничего более пугающего, чем слепая бабушка с белками вместо глаз, внезапно схватившая тебя за руку в полнолуние.

Старушка Зельда когда-то была смотрительницей дома, в котором теперь жил маленький Вад с другими мальчиками. Но после того, как она ослепла, администраторы позволили ей остаться, что, по мнению Вада, было ошибкой. Потому что она знала о вещах, о которых ей не следовало знать, о вещах и проделках мальчишек, которых она даже не могла видеть. Она знала, что Рид утонет в пруду за неделю до этого. Она знала о Торе и его коже, горящей изнутри, о чем он никогда никому не рассказывал. И ее слова о том, что его лучшего друга однажды «поглотит пламя», что бы это ни значило, а Фьюри боялся огня.

Старушка Зельда была очень пугающей. И Вад избегал ее при каждом удобном случае.

Так что быть схваченным в маленьком саду в день рождения мальчика на глазах у других — он этого не хотел.

Ее хрупкая морщинистая рука сжала его тонкую руку с удивительной силой.

— В замок, куда никто не приезжает, — сказала она дрожащим голосом, ее лицо было в морщинах, белки глаз устрашающе смотрели на Вада, — Ты отправишься, мальчик.

Фьюри хихикнул рядом с ним.

— Зачем ему ехать в замок, Зельда? Где вообще он найдет замок?

Они бедны, большинство из них.

— Он обнаружит много вещей, — произнесла Старушка Зельда его другу. — Фиолетовые глаза. Ты найдёшь фиолетовые глаза.

Аякс, еще один мальчик того же возраста, что и Вад, расхохотался.

— Фиолетовые глаза? Ни у кого нет фиолетовых глаз, Зельда. Или, может быть, у фриков.

— Возможно, он также найдет трехногого человека, — крикнул другой мальчик с девчачьим хихиканьем.

— Или девушку с двумя рогами, — сказал другой.

Вад яростно покраснел, его семилетнее «я» разозлилось на Старушку Зельду за то, что она загнала его в угол и говорила о нем странные вещи, над которыми смеялись его друзья.

Среди смеха над ним, Зельда крепче сжала его руку.

— Не забывай, мальчик. Это вопрос многих смертей.

ПАРУ ЛЕТ СПУСТЯ

Корвина

Черный.

Это отсутствие цвета, хранитель тьмы, бездна неизвестного. Это было в ее волосах, в одежде ее мамы, в огромном небе над головой.

Она любила черный.

Дети в городе пугались этого — от теней под кроватями до бесконечной ночи, которая окутывала их на долгие часы. Родители учили бояться их этого лишь слегка. Тоже учили бояться их и ее мать —

странную женщину с необычными глазами, живущей на краю города, недалеко от леса. Некоторые шептались, что она была ведьмой, практикующей темную магию. Некоторые говорили, что она ненормальная.

Маленькая Корвина все это слышала, но знала, что это неправда. Ее мать не была ни ведьмой, ни ненормальной. Ее мать была ее мамой. Она просто не любила людей. Корвина тоже не любила людей, но большая часть населения была отталкивающей.

Всего за день, она увидела, как девочка ее возраста бросала камешки в ворону, которая пыталась найти на земле несколько веток для своего гнезда. Корвина знала это, потому что знала ворону. В здешних лесах их было немного, но те, кто остался, тоже знали ее и ее маму. И это было не из-за чего-то колдовского.

Сколько она себя помнила, мама каждое утро выводила ее на поляну в нескольких минутах ходьбы от их маленького домика, чтобы покормить ворон. В один из хороших дней, когда она говорила, мама рассказала ей, что они разумные, преданные существа, с духами своих предков, и они наблюдают за ними с небес в течение дня, точно так же, как звезды ночью.

И они тоже нуждались в защитниках, в двух из них.

Ее мама почти не разговаривала, но она слышала голоса, говорившие о многом. Они говорили ей, чтобы она не общалась с людьми, чтобы держала подальше Корвину, после того инцидента в школе, тем самым переведя ее на домашнее обучение. Мама говорила ей, что она не может бродить, иначе ее заберут. Она не могла покидать свою сторону в городе, иначе ее заберут. Она не могла ни с кем разговаривать, иначе ее заберут.

Корвина не хотела, чтобы ее забрали.

Она любила маму. Маму, от которой пахло шалфеем, свежей травой и благовониями. Маму, которая выращивала овощи и готовила для нее вкусную еду. Маму, которая раз в месяц брала Корвину с собой в город, хотя терпеть не могла забирать ей из библиотеки книги, которые ей нравились. В большинстве случаев мама вообще не разговаривала, если только не учила Корвину или не шептала на голоса. Корвина тоже почти не разговаривала. Но знала, что ее любят. Просто ее мама была такой.

Когда она шла рядом с ней на своих маленьких ножках под лунным небом к поляне — редкая Чернильная Луна, которая случалась раз в пять лет, Чернильная Луна, под которой она родилась, — она улыбнулась. Спустя долгое время ее мать была счастлива, и это делало Корвину счастливой. Со свечами и ароматическими палочками, которые сделала ее мать, и картами таро, которые мама учила ее читать, и кристаллами, которые они собирались перезарядить, десятилетняя Корвина огляделась в темноте и почувствовала себя как дома.

Если ее мама была ненормальной, то, возможно, и она тоже.

В конце концов, иногда она тоже слышала голоса.

Глава 1

Корвина

Корвина никогда не слышала об Университете Веренмор. Но опять же, она не слышала о большинстве нормальных вещей, не с ее воспитанием. Однако больше никто о нем не знал.

Держа в руках письмо, которое она получила несколько недель назад, — письмо, написанное чернилами на коричневой плотной бумаге, которая пахла, как старые, любимые книги, — она вновь внимательно прочитала слова.