Готовь завещание летом
Шрифт:
– Нет, так нельзя говорить. Что ты все про Ларису и про Ларису? Тут под подозрением находятся все трое. И даже четверо.
– А четвертый кто?
– Михаил. Брат Ларисы и любовник Ксюши.
– Да, ему тоже смерть Марго может быть выгодна.
– И пока мы не установим, что все они или, по крайней мере, некоторые из них к убийству не причастны, то надо подозревать всех.
Однако появление в истории новых героев никак не снимало подозрений с госпожи депутатши. Все-таки у нее тоже был повод желать Марго смерти. И, попрощавшись с Зоей и приунывшей
Когда они прибежали к машине, Ваня уже нетерпеливо махал им руками.
– Скорей! Она уезжает!
Подруги так торопились сесть в их машину, что даже забыли рассказать Ване о найденном завещании. Да и сам Ваня вряд ли стал бы их сейчас слушать, так как мог думать лишь о том, как бы не упустить мадам депутатшу.
Глава 12
Девушки успели вовремя, несмотря на то, что мадам Мазуренко появилась в дверях дома почти на целый час раньше своего обычного выхода в свет. Алла Константиновна, супруга депутата, и сама занималась общественной работой – состояла в нескольких благотворительных комитетах, которые сама же и организовала, и через которые, по слухам, ее супруг и многие его знакомые отмывали свои нетрудовые доходы.
Правда, последнее было всего лишь домыслом нескольких ушлых молодых журналистов – школьных друзей Толи Огурцова, домыслом, никак документально не подтвержденным. А как говорится в известной пословице, если не пойман, то и не вор. Подозревать можно кого угодно и в чем угодно, но для высказывания своих подозрений вслух нужны реальные доказательства, а не просто жалкая болтовня, к тому же густо замешанная на элементарной зависти.
И все же сыщицам казалось, что дыма без огня не бывает. Наверняка рыльце у супругов Мазуренко в пуху. Что у него, что у нее. И сейчас, похоже, парочка переживает острый кризис отношений.
На эту мысль подруг натолкнул внешний вид мадам Мазуренко. Мало того, что она отступила почти на час от своего многолетнего графика, так она еще и выглядела весьма взволнованной, пока ожидала подачи своей машины. И она не постеснялась, отругала шофера за опоздание. Даже через стекла было видно, как зло кривятся губы мадам депутатши.
Водитель у мадам был свой. Не тот, что возил вчера господина Мазуренко. Нет, этот был молодой и вполне симпатичный парень, который что-то пытался ей возразить, но явно безуспешно. Наконец мадам депутатша с самым раздраженным и утомленным видом откинулась на подушки заднего сиденья и махнула ручкой, приказывая трогаться. Только после этого машина отправилась в путь.
– Первым делом на сегодня у нее по плану лекция о вреде пищевых добавок.
Подруги знали распорядок дня мадам от все того же полезного Толи Огурцова и его не менее полезных друзей-журналистов.
– Но лекция должна состояться только через два с половиной часа, – заметила Инга. – Зачем она так рано выперлась из своего дома?
– Может быть, хочет прогуляться?
– Вид у нее неподходящий для прогулок.
Однако
– Утром в парке ей уже недостаточно воздуха. На природу, видишь ты, ее потянуло.
Впрочем, прогулка закончилась в ближайшем пригороде – цивилизованном и обжитом. Госпожа Мазуренко и ее водитель, оставив машину на стоянке, пошли к симпатичному кафе, стоящему на самом берегу Волхова. Вид у депутатши был по-прежнему недовольный и брюзгливый. И руки, которыми она сжимала свою сумочку из кожи бедного крокодила, казались издалека похожими на когти.
– Даже отсюда видно, какая она злюка!
– По морде сразу скажу – казнокрадша! – авторитетно заявила Алена.
И в ответ на удивленный взгляд подруги кивнула с самым важным видом:
– Я их знаешь сколько в своей жизни перевидала? Уйму! Уж не беспокойся, научилась отличать порядочного человека от вора.
Вот только кража казенных средств и прочие нелицеприятные манипуляции с бюджетом – это все же не убийство. И Ваня высказался в том же духе:
– Не знаю, Алена Игоревна, чего вы за этой Аллой носитесь. Сразу же видно, приличная женщина.
– Приличные женщины, узнав о том, что у мужа любовница, уходят от него. А она приспособленка!
– И чего?
– А такого сорта люди, у которых ни стыда ни совести, способны на разные подлости. Ты же слышал, что рассказывал о ней и ее муже Толя, а ему его друзья. Мазуренко и его жена – они оба воры!
Но Ваня все равно колебался:
– Одно дело мухлевать с цифрами, и совсем другое дело, когда отдаешь приказ о физическом устранении реального человека. Уж я-то по себе знаю, как это нелегко. Особенно когда впервые приходится человеку башку рубить.
Ваня прошел Афган. И всякий раз, когда заходил разговор о когда-либо перенесенных им в прошлом жизненных тяготах, Алена смущенно замолкала, не находя больше слов для возражений. Она-то про Афган смотрела лишь по телевизору. Да и то страшные подробности этой совсем ненужной нашей стране войны, войны, унесшей жизни многих молодых ребят и еще большее количество сделавшей инвалидами, стали ей известны гораздо позднее, после падения прежнего строя и смещения последнего генсека партии.
Пользуясь тем, что его хозяйка временно онемела и не может заставить его замолчать, Ваня продолжал:
– Вот, к примеру, если меня самого спросить, то я вам скажу…
– Что? – сдалась Алена.
– Я бы на циркаче этом порекомендовал вам сосредоточить силы. Он ей и муж, он и наследник, и отпечатки его в машине есть. И к тому же циркачи – они люди ко всему привычные, грязной работы не боятся. Башку свернуть – это им запросто. Ведь когда в цирке работаешь, всякого навидаешься.
Но рассказами про цирк Алену было не пронять. Даже если бы Ваня и работал в цирке, что с того? Цирк – это не Афган. И Алена быстро произнесла: