Готовить я не умею
Шрифт:
Она все еще была в каком-то оцепенении. Ее взгляд бродил по картинам, вблизи которых они стояли, и снова тонул в темных глазах Марселя, излучающих мягкий свет.
— Твои новые картины произвели на меня действительно очень большое впечатление, — сказала она тихо. — Ты проделал огромную работу. Я только еще не совсем понимаю…
— Твоя подруга Фран — прекрасный товарищ, — прервал ее Марсель с лукавой улыбкой, — на нее можно положиться.
— Фран?.. — Кэрол наморщила лоб. — Ага, постепенно все проясняется. Но как ты на нее вышел?
— Очень просто, дорогая. Наблюдая за тобой,
Кэрол поискала глазами Фран, но нигде не увидела ее.
— А для меня она сделала вид, будто очень удивилась, получив это приглашение, — возмутилась она.
— Это была как раз ее идея с двумя приглашениями, — широко улыбнулся Марсель.
Их взгляды встретились. Кэрол увидела огонь в его глазах и почувствовала, как воздух между ними накалился. Ей стало жарко.
— Я рад, что все прошло по плану, — продолжал он тихо и нежно провел пальцами по ее щеке. — Я сделал много ошибок, но в будущем больше не буду тебя разочаровывать, обещаю это.
Она выпила глоток шампанского. Ее руки все еще чуть дрожали.
— Все произошло так неожиданно для меня, Марсель, — сказала она, глубоко вдохнув воздух. — Я… думала о чем угодно, но, конечно, и помыслить не могла о будущем с тобой.
— Я абсолютно не обижаюсь на тебя, малышка. Но об этом мы поговорим позже. Я боюсь, что гости сейчас займутся нами. Они, кажется, выяснили, что здесь присутствует моя очаровательная модель. — Он быстро поцеловал ее в щеку, прежде чем направиться навстречу движущемуся потоку гостей. — Королева Квинсдейла… надеюсь, ты не будешь сердиться на меня из-за шума, который возникнет вокруг тебя.
Кэрол не успела ответить. В следующий момент их окружили гости, которые с восхищением отзывались о творчестве Марселя и задавали тысячи вопросов. Вспыхивали блицы фотоаппаратов, репортеры напирали на них. Даже Уэлли Фробишер, критик по вопросам культуры из «Нью-Йорк Таймс», которого все опасались, был здесь и вновь и вновь одобрительно кивал.
— Я предполагаю, что об этом одаренном юноше мы будем в будущем часто слышать и восхищаться его работами, — уловила Кэрол его слова, обращенные к пожилой супружеской паре, вероятно, владельцам галереи. Она очень обрадовалась за Марселя. Похвала из уст Фробишера, обычно весьма критично настроенного, имела огромную ценность для каждого начинающего художника.
Она едва могла о чем-нибудь думать. Без конца пожимала руки совершенно незнакомых ей людей, отвечала на вопросы и улыбалась в камеры. Казалось, каждый считает Марселя и ее — парой. Он излучал настоящий шарм. Объяснял гостям свои картины, шутил и одаривал время от времени Кэрол влюбленными взглядами и нежными улыбками.
— Скажи-ка, а что ты, собственно говоря, думала, устраивая все это за моей спиной и делая вид, что ничего не подозреваешь? — напала Кэрол на Фран, когда они случайно встретились в туалете. — И это называется — моя лучшая подруга!
Подруга поправила свою шляпу и посмотрела на Кэрол в зеркало.
— Поскольку я являюсь твоей лучшей подругой, то я и согласилась вступить в этот заговор. Я больше не могла видеть, как ты страдаешь, и решила, что будет правильно, если я сведу тебя
Кэрол вздохнула, причесывая щеткой свои вьющиеся волосы.
— Это не так просто, Фран. Я совершенно ошеломлена и должна еще собраться с мыслями. Марсель думает о будущем со мной, но у меня нет ни малейшего представления о том, как оно должно выглядеть. Я не знаю, хочу ли я этого вообще, во всяком случае, если исходить из соображений рассудка.
— Оставь хоть раз свой рассудок в покое и положись лучше на свои чувства, — посоветовала ей серьезно Фран. — Иначе может случиться так, что твой ум лишит тебя самого прекрасного.
Когда они снова вошли в выставочные помещения, Кэрол увидела, что Марсель ищет ее. Ее сердце сильно забилось. Это действительно не мужчина, а мечта, как только что сказала Фран. Вдруг ей ужасно захотелось оказаться в его объятиях и быть любимой им. И как же пройдет вечер после выставки? Мысль о том, что они, может быть, снова будут вместе, взволновала ее так сильно, что кровь прилила к щекам. Но потом она приняла для себя решение, не дать безрассудно увлечь себя, чтобы ни о чем потом не жалеть.
Сияющий Марсель подошел к ней, как только увидел.
— Ну, вот и ты! Пойдем, там ждет кто-то, кто хочет с тобой поздороваться.
Кэрол послушно последовала за ним. В этот вечер она, вероятно, будет здороваться еще со многими людьми, но она ведь тоже получает удовольствие от того, что так неожиданно оказалась вместе с Марселем в центре внимания.
Она приветливо улыбалась во все стороны, прокладывая себе путь через толпу гостей. Вдруг она остановилась и подумала, что ее обманывают собственные глаза. Старик с распростертыми объятиями и широкой улыбкой шел к ней, и это был не кто иной, как Антуан — достойный всяческой любви клошар из Парижа. Он выглядел весьма благородно в своем старомодном костюме в тонкую полоску и котелке на голове. Его лицо было гладко выбрито.
— Антуан! — воскликнула Кэрол, не веря своим глазам. Он заключил ее в объятия и поцеловал в обе щеки. — Откуда же вы взялись?
— Добрый вечер, моя девочка, — сказал он по-французски и засиял, когда она его расцеловала по французскому обычаю в обе щеки. Потом высоко поднял брови и лукаво посмотрел на Марселя. — Давай откроем ей наш секрет, мой друг?
— Позже, Антуан, — сказал Марсель, поскольку их снова окружили уже новые гости. — При такой массе народа никому не остается времени для пары слов по личным вопросам.
Выставка имела потрясающий успех. «Парижские впечатления» Марселя получили самую высокую оценку критики. К ее концу было продано уже шесть картин. По Марселю было видно, как он этим гордится. Кэрол, Антуан и Фран радовались вместе с ним. Вчетвером они еще поели и немного выпили до закрытия галереи, а потом распрощались.
Фран явно торопилась уйти.
— Ну, пока, хорошей вам совместной ночи, — сказала она, помахав рукой, и направилась к выходу.
— Эй, мы же приехали вместе на твоей машине, — задержала ее Кэрол. — Ты что забыла?