Готовность номер один

Экономов Лев Аркадьевич

— Давай лучше послушаем музыку, — говорю Бор-дюже.

— Как хошь, — отвечает он. Посидев немного молча, поднимается с лавки, потягивается. — Пойду попью.

Едва он скрывается за поворотом, я тоже встаю, намереваясь сменить место.

И тут меня увидел Герман. Он снова танцует с Лерой. Нахально обнял девушку за спину обеими руками и, склонив голову к ее блестящим гладкозачесанным волосам, что-то рассказывает ей доверительно. Когда танец кончается, он и Лера подходят ко мне.

— А мы, коллега, хотели тебя с собаками искать, —

улыбается Мотыль. — Клянусь!

Музыканты начинают играть танго. Мотыль подмигивает мне и говорит:

— Станцуйте, а я покурю.

— Пожалуйста, — соглашается Лера.

— К сожалению, не танцую этот танец, — извиняюсь я, хотя, если бы заиграли фокстрот или вальс, я вынужден был бы сказать, в общем, то же самое.

— Если действительно к сожалению, то я научу, — говорит девушка и смотрит на меня вопросительно. — Это просто. Особенно вам.

— Почему так думаете? Я страшно неповоротлив, знаете ли.

— Господи, да вы же музыкант. А здесь главное ритм. И больше ничего.

К нам пробирается, лучезарно улыбаясь, заведующий клубом Полстянкин. Галантно кланяется, приглашая Леру на танец. Сквозь редкие, смазанные чем-то блестящим волосы виднеется белая, как пергамент, проплешина.

— Опоздали, Леонтий Спиридонович. — Она поворачивается ко мне и подает руку. Полстянкин извиняется, ретируясь, прикладывает к груди руку.

— Я ведь ни разу не танцевал, — вырывается у меня. — Ни разу в жизни. Честное слово!

— Это ничего. — И она кладет свою руку мне на плечо. — Увереннее надо, чтобы я чувствовала вас, понимаете? — говорит Лера. — Не бойтесь, не обожгу.

— Я вовсе и не боюсь, — зачем-то начинаю оправдываться. Прижимаю выпрямленную ладонь к Лериной спине. Пальцы упираются в лопатку. Девушка смотрит, как мне кажется, поощрительным взглядом.

— А теперь два шага вперед и шаг в сторону. Начинайте.

И я начинаю.

— Не делайте большущих шагов, — говорит Дера. — И не гните ноги в коленях.

Я, как испортившийся автомат, двигаю ногами, толкая танцующих. Лера словно слилась со мной, чувствует каждое мое движение, предугадывает.

— Еще меньше шаги, — подсказывает она. — Представьте, что ваши ноги спутаны. Направляйте меня в ту сторону, где меньше народу.

Нас тоже толкают. Несколько раз наступаю сапожищами Лере на ногу.

Мне хочется разговаривать с Лерой беззаботно и непринужденно, как это умеет делать Герман. Я все думаю, что бы такое ввернуть для начала, но ничего не могу придумать, кроме очередного — уже сотого — извинения, когда кто-то толкает нас.

— Ничего, — говорит она и на этот раз смотрит мне в лицо. Я тоже смотрю. Ее глаза так близко, что вижу в темных зрачках свое отражение.

Она улыбается милой, чуть дрожащей улыбкой и, осторожно сняв с моего плеча руку, вынимает из-за рукава крохотный розовый платочек. Вытирает мне лоб и виски. От платка пахнет духами.

Я так растрогался, что позабыл ее поблагодарить.

Музыканты кончают играть, ребята ведут

девушек на места, поддерживая за руку. Я поступаю таким же образом, взяв Леру за хрупкий острый локоток. Она идет, как по проволочке, оттянула пальцы в стороны. Пока мы не дошли до места, мне хочется сказать ей что-то очень необычное. Я испытываю и радость и сожаление. Боюсь, что нас поджидает около кадки с пальмой Герман. Заиграет музыка, они уйдут танцевать. А этого мне больше всего не хочется.

Однако Герман нас не поджидает. И тогда я пугаюсь, не зная, что делать с девушкой. Встаем к стене.

— Вы, наверно, давно танцуете? — спрашиваю, лишь бы поддержать разговор.

— Когда училась еще в техникуме. «Вот как! Уж окончила техникум!»

— Какой же? — спрашиваю у Леры.

— Что какой? — не понимает она. Да, меня трудно понять. Совсем растерялся.

— Я про техникум.

— Ах вот что… Химико-технологический.

— А сейчас?

— Работаю технологом.

Я не очень-то слушаю ответы девушки. Все смотрю поверх голов, ищу Германа. Только он может снасти меня.

— Где же запропастился Мотыль, — говорю я, чтобы не молчать.

— А он вам нужен? — спрашивает Лера.

— Конечно, — вру я. — Просто очень нужен.

— Придется помочь горю. — Она отступает шаг назад, и я вижу Германа в трех метрах от себя. Беседует с Зиной. Темное платье с высокими разрезами по бокам юбки, отороченной заячьим мехом, так облегает ее небольшую плотную фигурку, что просто невозможно понять, как девушка ухитрилась влезть в него. Рядом стоящие парни с нее глаз не спускают. Откровенно завидуют Мотылю.

Он, как видно, навсегда оставил нас.

— Может, не стоит им сейчас мешать, — говорю я, вопросительно глядя на Леру. Но тут же мне становится ясно, что с головой выдал себя.

— Конечно, не стоит! — отвечает она.

Начинаю краснеть, оттого, что сознаю это, краснею еще больше.

— Может, выйдем ненадолго на улицу. Подышать кислородом, — предлагаю я, удивляясь своей смелости. Впрочем, в критические минуты смелость у меня всегда ходит об руку с робостью. И мне самому не известно, кто из них сделает первый шаг.

— С удовольствием, — отвечает Лера.

Идем в раздевалку и подаем номерки. Помогаю девушке одеться. В пальто с маленьким белым воротничком из меха, в вязаной шапочке Лера кажется девочкой переростком. Я подхожу к зеркалу и надеваю шинель и ушанку Семена, которая, по его словам, делает меня образцовым солдатом. Впрочем, я в этом не больно уверен: как только выходим на улицу, стоящие у дверей патрули с красными повязками как по команде поворачиваются в мою сторону, а один из них направляется прямо ко мне. У него сурово сдвинуты брови. Он наделен властью и хочет использовать ее, я это сразу почувствовал. И Лера почувствовала. Она берет меня под руку и, подняв голову, гордо смотрит на патруля. Он, кажется, теряется. А может, просто щадит мое самолюбие и сворачивает в сторону.