Готовься к войне
Шрифт:
– Поддерживаю!
– прогудел Жаров и поморщился: сдержал похмельную отрыжку.
Знаев хотел сказать, что они не ссорились, нечего прощать, но бывшая жена его опередила.
– Нет, - решительно заявила она.
– Мне такая семья не нужна. Я так не хочу.
И эта туда же, подумал бывший муж. «Хочу», «не хочу» - грустно слышать.
– Мне одной лучше, - продолжала бывшая жена.
– Мои нервы в порядке. Я крепко сплю. Меня все устраивает. Мой муж восемь лет был женат
– Извини, но так нельзя, - мягко нажала мама (Знаев тут же догадался, что теперь нажим будет только усиливаться).
– «Платите мне деньги и отстаньте от меня» - это как-то уж слишком удобно.
– Не слишком, - ледяным тоном ответила Камилла.
Банкир отважился:
– Мама, ты не понимаешь! Наша Камилла всю жизнь думает только о том, чтоб ей было очень удобно. Чем удобнее, тем лучше. Она так с детства привыкла. Вот ее родной брат - он не даст соврать…
Жаров молча отвернулся. Табурет под ним отчаянно заскрипел.
– Наша Камилла, - продолжал Знаев, - не хочет знать про то, что семейная жизнь - тоже труд.
– Старая песня!
– сварливо возразила бывшая жена.
– Я восемь лет только и слышала от тебя - «труд», «труд»… Я, конечно, согласна трудиться…
Знаев не сдержался и крикнул:
– Чего ж не трудишься?
– Прекратите!
– опять нажала мама.
– Конечно, все хорошо в меру. И труд нужен, и отдых…
– Скажите это своему сыну! Мой брат тоже работает! Но меру соблюдает. И деньги добывает, и веселится. И семья его счастлива!
Ха- ха, подумал Знаев.
– Точняк, - кивнул Жаров.
– Что есть, то есть. Можно, я закурю?
– Тогда я тоже, - вздохнула госпожа Знаева.
– С каких пор ты куришь?
– спросил сын.
Мама не удостоила его ответом. Задымила чем-то слабеньким, с ментолом. Изучила глазами напряженную Камиллу, вежливо улыбнулась.
– Ты бы нам чаю, что ли, предложила.
– Сейчас, - тихо ответила бывшая супруга банкира, но с места не двинулась.
Мама улыбнулась еще раз.
– Муж должен работать, - сказала она.
– А жена должна его поддерживать. Твой муж работает. Он делает то, что должен.
Камилла скривилась. На собеседницу она не смотрела.
– Он мне ничего не должен.
– Должен, - сказала мама.
– Еще как должен. И ты ему - тоже должна. Жизнь, дорогая моя, - это обязательства. Прежде всего - обязательства. Потом - все остальное. Рожден - уже должен.
– Кому?
–
– И что же такого, - бывшая жена бесцеремонно ткнула в бывшего мужа длинным накладным ногтем, - он должен всему миру?
– Всего себя. Все свои умения и способности.
– А я? Я чего всем должна?
– Для начала ты должна хотя бы своему ребенку. В первую очередь - ребенку.
– У ребенка все есть.
– Нет, не все. У него нет отца. Ему нужен отец. Чтоб был рядом. Каждый день.
– Чепуха какая! У ребенка никогда не было отца! Когда мы жили вместе, Знаев уходил в шесть утра! И приходил в полночь! Он неделями видел сына только спящим!
За год спокойной одинокой жизни, когда вечера состоят в основном из медитаций и неторопливых прогулок по собственному лесу, банкир совершенно отвык от дамских воплей. Сейчас ему хотелось уйти.
– Не кричи!
– басом приказал Жаров.
– Зачем ты кричишь? Знайка правильно сказал. У тебя с детства - все удобства. С пеленок Мне доставались подзатыльники, а тебе - конфеты. Ты что, не понимаешь, что он для вас же старался!
– Я молодая женщина, - с глубокой тоской сказала Камилла.
– Я хочу быть счастлива! В том числе и конфеты есть! Иногда! А мне тут предлагают, значит, все время только и делать, что думать о том, сколько я всем должна?
Госпожа Знаева подняла руку.
– Об этом не надо думать. Это нужно внутри иметь. Глубоко. И жить с этим. Кстати, мне был обещан чай.
– Я сделаю, - сказал Жаров и встал.
– Нет. Я бы хотела, чтоб сделала она.
Бывшая банкирша вскочила с пылающим лицом. Пока громко звенела посудой, Знаев припомнил рыжую, ее изумительную выдержку. Видит бог, не хотел сравнивать, нельзя это, не по-джентльменски - само собой вышло.
– Черный или зеленый?
– тихо спросила Камилла.
– Черный, пожалуйста.
Чашка со стуком утвердилась на столе. Едва хозяйка села, как мама, не сводя с нее взгляда, вежливо добавила:
– Еще один кусочек сахара, будь так добра. И салфеточку.
Знаев наизусть изучил методы своей матери, и ему стало жаль сначала свою бывшую жену, потом - себя, присутствующего при изощренном издевательстве старухи над молодухой. Он шепотом помянул черта и выбежал в туалет. Заперся, наклонился, но ничего не получилось. Постоял. Подышал, опершись рукой о стену. Полегчало.
Он строил туалетную комнату в период начала своего увлечения всевозможными водными процедурами, тогда они еще не назывались СПА, - установил просторную ванну с гидромассажем, дорогую душевую кабину и правильный, мягкий свет. Предполагалось, что именно здесь глава семьи будет релаксировать после тяжелого рабочего дня. Теперь он тут, среди кафеля цвета «экру» и мраморных ваз для живых цветов, спасался от кошмара.