Готы
Шрифт:
— А-а, поведутся… — странно выговаривал металлист и продолжал нервничать. Звал — уходить.
Перед уходом — заходили в туалет, вставали рядом у привернутых к стене писсуаров: Благодатскому доставался нормальный, а металлисту — детский и низкий. Дружно мочились на комки синего вещества, лежавшего там, внутри на белой решетке и освежавшего воздух: расползалась от них по внутренностям писсуаров сине-зеленая пена.
Шли к метро, заходили и уезжали: Благодатский долго не мог оторвать взгляда от переходившего на другую станцию, аккуратно державшего в руках розовый
Вечером того же дня решал сразу съездить в указанное знакомыми место, в котором — можно было недорого приобрести находившийся уже в употреблении ноутбук: именно такой, как требовалось. Прибывал на станцию метро, шел от нее к торговым точкам бетонной кишкой подземного коридора. Видел на выходе торговавшего дисками порнографии — ближнего иностранца: низкий, с огромным перегнутым носом и страшной щетиной до воротника свитера — стоял он и расхваливал свой товар менту.
— Небось — хуйня какая-нибудь, для детей, бля… — недоверчиво вертел в руках диски и качал головою мент.
— Нет! Хорошая! Хорошая! — разубеждал его хач и выговаривал первую «о» как «а» и «ш» — как «щ».
Уже оставив их позади, слышал задаваемый ментом вопрос:
— А с мальчиками — ничего нет?
Проходил рядами набитых аппаратурой палаток, отыскивал через несколько времени нужную. Сидели там продавцы среди множества складных переносных компьютеров с жидкокристаллическими экранами: расслабленные и усталые по позднему часу — пили водку.
«Хуя дают — на рабочем месте и в рабочее время!» — поражался Благодатский и выкладывал им свою надобность: ноутбук — чтобы работал печатной машинкой и не более. Те сразу подскакивали: начинали подбирать — согласно указанной покупателем суммы.
Предлагали несколько вариантов. Благодатский разглядывал, поднимал и опускал крышки ноутбуков: выбирал один: небольшой, совсем недорого стоящий, с аккуратным экранчиком и — похожий на широкоформатную серую книгу в пластиковом переплете. Сообщал:
— Возьму — вот этот!
— Ага, — суетились в ответ продавцы. — Сейчас мы его тестанём: на всякий случай и — две недели гарантии. Да и вообще: приходи, если что.
Щелкали кнопками, включали. Показывали, как обращаться и куда нажимать. Запускали какую-то программу, проверявшую системные файлы, в которых Благодатский не понимал ничего.
— А тебе он — зачем? — спрашивал один. — Печатать-то что собрался?
— Писатель я, писать буду, — бурчал Благодатский.
— О, писатель — это я люблю… А чего пишешь? — наливал вдруг — высокую рюмку водки и тянул её к Благодатскому: — На, выпей — за покупку!
Отказывался и отвечал, стараясь не выказать раздражения краснолицему, пахнувшему сильным алкоголем мужику:
— Детективы пишу.
— Как детективы? Зачем детективы? — разочарованно удивлялся. — Такой вроде сам, не знаю бля, — неформал и ваще… И — детективы… Я вот знаешь какие книги люблю? Я вот люблю — Булгакова «Собачье сердце». И еще — «Золотой теленок» и «Двенадцать стульев»…
Благодатский тем временем ждал, когда закончат
— За детективы платят больше, их читают все. А другого почти не читают, вот и не пишу.
— А-а, лавэ! — понимающе кивал, забирал у Благодатского деньги и выбивал чек. — Лавэ — это я понимаю! Может, все-таки — водки?
Но Благодатский решительно был против: забирал свежеприобретенный ноутбук, сматывал его провод и совал всё — в рюкзак. Счастливый тяжестью за спиной возвращался домой и представлял горы тяжелой и приятной работы, которые с этого вечера должны были занять все его мысли и уже занимали.
В общежитии обнаруживал к своему удивлению — Неумержицкого вновь вместе с Леопардовым: сидели за столом, пили и ржали, обсуждая что-то. Радостно орал:
— Да как его охранники пустили в такое время?
— А они не пускали: пришлось тогда — по водосточной трубе лезть! — отвечал Леопардов.
— Что, прямо сюда?
— Нет, в окно сортира — на третьем этаже… Правда, чуть не ебнулся, да это — ничего…
Благодатский делился с товарищами радостью и предлагал — сбегать взять еще. Принимали предложение с готовностью. Бегал, брал. Всю ночь после — пили, орали. Стучали по полу и стенам, не давая уснуть соседям. Только под утро успокаивались и укладывались в постели, расстелив для Леопардова на полу — матрас.
Так вторым разом радикально изменялось существование Благодатского за вполне недолгий срок: урезал теперь количество проводимого с девкой времени и переносил его — на сидение за столом и нажимание на клавиши ноутбука. Все чаще происходило так: с обеда и до позднего вечера — гуляли с Неумержицким или Леопардовым, иногда вместе: по кладбищу и просто по городу, одетые в светлые рубашки и — с распущенными длинными волосами. Пили вино. Иногда, несмотря ни на что — знакомились с девками: хотя и не нуждались. Тем временем — все неспокойнее делалось на кладбище темными часами: приходили туда гопники: средние, тупые и наглые. Искали — готов и прочих, заходивших прогуляться: устраивали бычки и драки, кидали на деньги. Прятались за могилами и деревьями, нападали со спины и только на гулявших отдельно. Благодатский и те, кто бывал с ним — не сталкивались: залезали обыкновенно в далекий угол кладбища без освещения, никем не посещаемый. Знали только по рассказам.
После гуляний — ездил к ней: проводил с ней несколько времени, беседовал. Совокуплялся: когда оказывались дома соседки, тогда — в ванной. Почти не оставался ночевать: отправлялся в общагу, садился за ноутбук и — полночи работал. Составлял фразы и абзацы, вжимал мягкие клавиши встроенной клавиатуры: быстро появлялись на жидкокристаллическом экране и перебегали со строки на строку — маленькие черные буквы. Спал до обеда и повторял то же.
Так обращался со своей весной Благодатский, так она — проходила.