Говори обо мне гадости!
Шрифт:
Черт. Я два дня ходила как ошалелая после его того поцелуя. Я уже почти забыла! Почти. Ну почти же забыла…
Опять выть хочется. Стемнело уже, Луна как раз появилась. Остановилась, чтобы посмотреть на нее. Может закричать? А то на вой люди могут не так среагировать. А на крик среагируют адекватно! Заберут меня в места для поддержания душевного равновесия. Мне бы сейчас это только на пользу пошло.
Да что ж меня так ведет-то?! Ну поцеловал меня красивый мужчина. Ну и что?! Один раз это было по пьяни и на спор. Второй раз чисто по приколу. Наверное.
Пока
Фух. Ромка.
– Ты никого в кафе не забыла? – с удивлением спрашивает сын.
– Кого? – искренне не понимаю его вопроса.
– Меня, к примеру.
Да что ж я за мать такая! Не поддалась, а отдалась эмоциям так, что совсем забыла о сыне!
Пока я раздумываю над тем, что бы сказать в свое оправдание, Ромка решил продолжить добивать меня в открытую:
– Что у вас с Владиславом Игоревичем? – спрашивает с претензией.
– Ничего! – тут же отвечаю, но получается резко и тем самым подозрительно.
– Ну я так и понял, что ничего, – сын ухмыляется, и меня это начинает злить.
Ромка молча пошел в сторону дома, а я нагоняю его с вполне серьезными наездами:
– Что ты там себе надумал?! Он всего лишь твой тренер!
– Всего лишь? Странно, а он мне сказал, что хочет стать для меня отцом, – пожимает плечами сын.
Как отцом?! Он уже и сыну в уши глупости влил?!
– Рома, – едва поспеваю за сыном, – что бы он там тебе не наговорил, не воспринимай все это серьезно!
– Тогда ты тоже не воспринимай серьезно его желание на тебе жениться, – опять пожимает плечами.
– Я и не воспринимаю!
– Да ну на? – Ромка смотрит на меня ошеломленно.
Я даже застыла на мгновение от его ответа.
– Рома, что это за выражения?! Где ты их понабрался?! – начинаю воспитывать сына в неудобном для нас месте.
Это место возле подъезда нашего дома. Вот где-где, а здесь делать этого не стоит. Но я забылась, и тут же поплатилась!
– Что, не справляешься с воспитанием сына?! – кричит Людмила Ильинична.
Это бабушка, проживающая на первом этаже нашего дома. Ее окна выходят во двор, поэтому она все слышит, о чем говорят люди, находящиеся возле дверей подъезда. По факту, это наш местный надзиратель, который зачастую отравляет жизнь всему дому. Но нам с Ромой достается больше всего. И этому есть обоснованные причины. Хоть и обидные.
Игнорирую склочную женщину и открываю дверь перед Ромой. Но бабушка не унимается.
Как только мы с Ромой входим в подъезд, Людмила Ильинична распахивает свою дверь и фурией вылетает на площадку.
– Елена! Твой отпрыск опять разбил окно в подъезде!
Иногда мне кажется, что женщина просто сошла с ума. Окно разбито в подъезде давно. Кто-то из ребятишек весной в него заехал мячом. Никто не сознался. А наше ЖЭУ запланировало работу с окнами домов в октябре. К отопительному сезону. Сейчас сентябрь. Недолго нам осталось слушать ее претензии по поводу разбитого окна. Каждый
Я человек справедливый, поэтому, если бы это действительно был Рома, вставила незамедлительно. Но мой сын не играет с мячом. У него другие интересы. Тем более, что когда произошел инцидент, он был на тренировках. Я это знаю точно. Иначе бы мне Олег Алексеевич позвонил и спросил причину отсутствия.
Мы живем в небольшом пятиэтажном доме. На лестничной площадке всего по три квартиры. В подъезде всего пятнадцать квартир. Оставшиеся тринадцать семей нам сочувствуют в этой ситуации, поскольку иногда скандалы получаются очень громкими. Но это зависит от моего настроения. Если оно плохое, я начинаю кричать в ответ. В большинстве случаев стараюсь просто пройти мимо. Роме вообще запрещаю спорить со старшими, тем более при отсутствии твоей вины.
Но сейчас почему-то Рома решил вступить в полемику:
– Я не отпрыск. У меня имя есть.
– Ромка-ромашка, фу, дурацкое имя, – фыркает бабушка.
Я только глубоко и обреченно вздыхаю. Все это я слышала четырнадцать лет назад.
Подталкиваю молча Ромку к лестнице. Он слушается, тяжелым шагом вместе с ним поднимаемся на третий этаж. По иронии судьбы живем мы по одному стояку с этой Людмилой Ильиничной. Поэтому периодически она бьет нам в дверь с угрозами вызвать полицию. Якобы именно мы в данный момент ее заливаем. На этот случай я научила Рому, чтобы ни в коем случае не открывал дверь бешеной бабушке, даже если она стоит со слесарем или участковым. То ли это действительно слесарь или участковый, то ли нанятый ею головорез. Вот честно, уже и такие мысли посещают. В подобные моменты мы звоним соседке снизу. Милой и отзывчивой женщине. Она подтверждает, что у нее потолки и стены сухие, и мы делаем звук телевизора громче. Немного поколотив в дверь, Людмила Ильинична всегда уходит.
В этот раз я почему-то решаю задать Роме серьезный вопрос:
– Ром, ты точно это стекло не разбивал?
– Ты уже у меня раз сорок спрашивала. Нет. Не я. Если бы я разбил, я бы сразу тебе сказал об этом.
– Рассказывай мне, Рома, все, что с тобой происходит. Особенно если случаются подобные казусы, – строго велю сыну.
– Хорошо, только ты тоже будь со мной честна. Договорились?
Мы как всегда жмем друг другу руки. Это мы так подтверждаем наш уговор.
Только расцепили руки, Ромка как-то недобро улыбнулся и сложил руки на груди.
– Может сейчас расскажешь, почему ты так резко выскочила из пиццерии? Что тебе сказал Владислав Игоревич?
Я застываю так, будто меня на чем-то постыдном спалили.
– Ром, это взрослые разговоры, поэтому мы будем решать все проблемы с Владиславом Игоревичем самостоятельно, – сухо и тихо отрезаю я.
Нет у меня сил больше бодаться со всем этим семейством. Настоящим и бывшим.
– Ну и целуйтесь тогда так, чтобы я не видел.
Я роняю сумку, которую взяла, чтобы достать из нее телефон.