Говорит Москва
Шрифт:
Мужчина в метро на Калининской ветке доверительно рассказывает другу:
– Заканчиваю уже ремонт – кухню сделал, ванную. Остался туалет. Хочу такую дверь в туалет поставить – из стекла: чтобы вроде прозрачно, а на самом деле ничего не видно. Весело так, да? Это жена придумала.
В офисной кухне Mail.ru полная женщина объясняет коллеге:
– У меня никотиновый голод. Я ела 15 минут назад, и опять ужасно хочу есть! Потому что мой организм не привык без никотина. Когда человек бросает курить, у него меняется метаболизм. Обычно желудочный сок перерабатывает половину принимаемой человеком
Коллега соглашается.
История, рассказанная моим приятелем Колей вечером в пятницу:
– Я на прошлой неделе прихожу домой с рейв-вечеринки, а у меня весь подъезд в крови! И сосед сидит – невменяемый, – бухой, избитый. Это жена его, наверное, так. У них часто разборки. Это же он мне дверь поцарапал – как-то раз напился и стал стучать ножом и орать: «Я зарежу тебя по максимуму!». Смешно, да? Почему «по максимуму», я не понял. Я кое-как открыл дверь, лег спать. С утра проснулся: вышел, позвонил к нему в дверь, говорю, ты будешь мыть-то за собой кровь по всем стенам? У меня вся ручка дверная была в крови, невозможно было взяться. Он промычал такой: «Мг, буду». Короче, было понятно, что нифига он не помоет. Что было делать – взял я тряпку, помыл свою дверь, ручку. А на стенах до сих пор капли и потеки. Могу показать, если хочешь.
Поздним вечером в пятницу полупьяный ужасный парень орет на девушку, которую он ждал на пешеходном мосту над Берсеневской набережной. Матом орет, обзывает, грубо хватает за руку, ведет через мост. «Ты сказала, что привезешь деньги!». Немногочисленные прохожие испуганно оборачиваются, как назло – одни женщины, заступиться некому. «У меня сейчас нет», – мямлит девушка. «Мне похуй! Ты сказала!». И все таком духе. Они проходят мимо Храма Христа Спасителя, и тут – мужчина. Шел сзади, обгоняет меня и еще одну девушку. «Ебанутая дура!», – снова орет парень, и тут мужчина вступается. Как вы думаете, что он ему кричит? «Не матерись! Ты у храма!». «А мне похуй на храм», – срывается в ответ отвратительный злой парень. «Козел!», – кричит ему мужик, и сворачивает, чтобы обойти храм с другой стороны. «Сука! Шлюха!», – снова орет эта сволочь, обращаясь к девушке, и вместе они спускаются в переход метро. Там его крики немного заглушает прибывающий поезд.
На Ильинке девушка догоняет женщину в деловом костюме. «Вы забыли!», – кричит вслед. Та оборачивается. Девушка протягивает ей черный кожаный кошелек. «А я бегу за вами, бегу. Хорошо, я сразу столик убирать пошла». Женщина много раз благодарит. Обе улыбаются. И я с ними.
На станции «Китай-город» в вагон метро заходит девушка с двумя сумками, пакетом и котенком за пазухой. Она ставит сумки на лавку в угол, перекладывает что-то в них, а котенок тем временем выбирается на свободу. Он доходит по оконному выступу до пышной прически одной дамы, идет обратно, спрыгивает на пол. Пассажиры не сводят с котенка глаз. Девушка спохватывается и начинает его искать. «Тут он!» – показывает сидящая рядом со мной тетенька. «Пускай!» – машет рукой хозяйка кота, разворачивается к своим сумкам. Котенок путается между ног пассажиров, бегая от лавки к лавке. Все внимательно следят за ним и за хозяйкой, переглядываются, кивают друг другу, и даже улыбаются. Наконец девушка заканчивает с сумками, находит кота, подбирает его, запихивает обратно за пазуху. Пассажиры делают скучные лица. Одни закрывают глаза, другие сидят, уткнувшись в телефоны. На «Ленинском проспекте» девушка с котенком выходит.
– Лен,
– А как я ему скажу? Он же не по-русски лопочет! А я даже читать не могу. Я же немец какой-то.
– Он позвонит, скажет, что вы мне звонили. Ты ему скажи: «Just a moment, please».
– Как?! Как я это скажу? Ты мне по-русски лучше напиши, русскими буквами.
– Хорошо, сейчас напишу. Как же это пишется-то. «Жастэ момэнт плиз»? Вот так, наверное.
– Во-во. Так понятно. Так и скажу.
– Ты, главное, сразу скажи, чтоб мне звонил.
– А я так и скажу. Я уже поняла. «Жастэ момэнт плиз».
На станции «Спортивная» в вагон метро заходят трое взрослых мужчин в костюмах. Становятся у дверей. Осторожно берутся за поручни. Поезд трогается. Один из них произносит:
– Ну что, мужики, нормально едем – тихо, спокойно. Без пробок. В метро, в общем, можно ездить, ничего страшного, что не в машине.
Двое других соглашаются. Да, кивают они, можно и в метро. Тихо и спокойно – действительно так. Первый мужчина осматривает публику в вагоне, и, наклонившись поближе к другим, шепчет:
– Я одно не пойму – что ж мы такие жирные? Тут, смотрите, мы одни такие.
Его друзья оглядываются по сторонам, сравнивая себя с другими пассажирами.
Он быстро добавляет:
– Ничего, мужики! Поездим еще – похудеем!
И обеими руками хлопает их по плечу.
В аэропорту «Мiнск» возмущается женщина, ожидающая рейс «Минск-Москва»:
– Еще на 20 минут задерживают? Сначала только на 25 минут объявляли, а все стоим. Сейчас у людей транзит погорит. Внизу уже автобус подъехал – а милиция никого не впускает. Путин же прилетает! Правительственный рейс.
Проходит минут пять.
– Вон, смотрите, – его самолет!.. Хотя, нет, он на таком не полетит – это ж Belavia. У него собственный самолет есть.
Еще минут десять.
– А, вот он летит! Вот сразу два самолета садятся – это он на них и летит!
– На обоих? – удивляюсь я.
– Ну да. На обоих, чтобы не знали, на каком именно.
В начале мая на Чистопрудном бульваре у памятника казахскому поэту Абаю Кунанбаеву собираются оппозиционеры. Атмосфера воодушевляющая, разговоров – не счесть. Знакомясь фразой «Так вот, что я хочу сказать по поводу резолюции», или любой другой фразой, молодые участники политических организаций, журналисты и пенсионеры из соседних дворов открывают для себя друг друга, часами спорят или соглашаются, переходят от одной кучки людей, где обсуждают протестное движение, к другой, слушают, объясняют свою позицию, ходят на лекции про политику, поют старые протестные песни – про родину-уродину, про перемены, которых требуют сердца, вечером смотрят спектакль «БерлусПутин», который показывает «Театр. doc», – актеров плохо слышно, но сотни зрителей увлечены происходящим.
– Вот этот наш Гайд-парк – это первая территория, свободная от Путина. Три дня мы бегали от ОМОНа, и наконец на 4-й день ОМОН не приехал. Я считаю, что это плацдарм, где действует конституция Российской Федерации, а в других местах она не действует. Если создавать такие Парки Свободы в других местах, городах России, то мы сможем победить.
– Иду я позавчера к памятнику. Подходят ко мне две девушки. Такие некрасивые! На редкость. Я думаю: «Ну все, просрали Революцию». Дают мне листовку – там текст ужасным шрифтом, импакт. Я опять разозлился: «Где, блядь, креативный класс?». Потом вчитался – ну правильно, оказалось, это за Путина.