Говорящая с камнем
Шрифт:
руку. Неуверенно вложила свою холодную ладошку в его, чувствуя приятное покалывание.
— Вы, наверное, не помните, как спрашивали, верю ли я в духов...
На душе похолодело. Великий эфир, когда?! Когда я такое спрашивала?
— В ночь, когда третьекурсники решили устроить себе праздник, — словно
догадываясь о моих мыслях, объяснил профессор.
Он осторожно притянул меня к себе, заставляя смотреть в его ярко-зеленые глаза. В
них мелькали светлые блики,
— Ты очень забавно пытаешься скрыть правду, — продолжил мужчина, все сильнее
меня пугая, — а сегодня и вовсе раскрыла себя.
— Что вы...
— Не стоит, — преподаватель покачал головой. — Не стоит задавать вопросов, на
которые ты еще сама не готова дать ответ.
Но я и так все поняла. Он знает! Точно знает… или догадывается.
— Ты не просто способная адептка, а имеешь преимущество перед другими. Я
прекрасно заметил, что ты не используешь пентакль, даже когда он на тебе. Не раз
замечал, как твоя сила не подчиняется магическим формулам и пассам, хоть ты и
стараешься выполнять все правильно. И камни... они слушаются тебя. Такое подвластно
либо очень могущественному магу пятой степени, либо...
Взгляд. Этот проницательный серьезный взгляд словно проникал в саму душу. Сердце
забилось быстрее, спина вспотела и стало тяжело дышать.
— Жаль, что многие утратили веру. Маги ныне полагаются только на себя, позабыв о
силе духов.
— Профессор Крэйф, я не понимаю... — последнее, что смогла выдавить из себя,
замечая легкую усмешку, тронувшая его губы.
— Понимаешь, Ханна, — профессор неожиданно закрыл глаза, и я ощутила силу,
идущую от его ладоней. Мягкая и теплая, она проникала в меня, дарила покой, и, что
самое странное, чакра отзывалась на его магию.
— Я не ошибся, когда решился взять еще совсем девчонку в команду. Если правильно
использовать твой дар, победа нам гарантирована...
Последние слова неожиданно развеяли все волшебство, возникшее от нашего
соприкосновения. Это заметил и профессор, который только улыбнулся и серьезно
произнес:
— Тебя слушаются камни, но ты совершенно не умеешь взаимодействовать с другими
стихиями. Да, ты пытаешься, я вижу твои успехи, но этого малого. Я не зря тебе на наших
уроках давал формулы связки, но теперь мы перейдем непосредственно к выбросам силы.
Не стоит тратить время на пассы и запоминание формул, если они тебе не нужны.
— Но другие могут понять... — совсем сиплым голосом проговорила я, понимая, что
меня просто хотят использовать для победы, иначе давно бы выдали.
— Не надо бояться меня, — мои
тебе, а люди давно перестали верить в духов. Поверь мне, никто ничего не поймет.
— Почему вы так хотите победить? — прямо спросила я, ни разу до этого не
задумываясь, что двигает учителем. Величие и признание? Не думаю. К этому, скорее,
стремится Фран, но...
— Ты очень необычная Ханна. За все это время ты даже не поинтересовалась, за что
борешься. Впрочем, это и не удивительно. Ведь вы отличаетесь от нас...
Я слышала гулкий стук своего сердца, медленно отступая от мужчины. Он давно уже
отпустил мои ладони, но я все еще чувствовала в них покалывание.
— Вы так и не ответили...
— Желание, Ханна. На турнир явится Великий маг четырех стихий и выполнит самую
заветную мечту каждого... участника победившей команды.
— И каково же ваше?
— Показать истинную сущность магии. Вернуть людям веру в духов. Ты ведь знаешь,
что именно мы отказались от вас. Когда-то давно духи существовали наравне с людьми. И
маги напрямую взаимодействовали со стихийными духами, обращаясь непосредственно к
чистой силе. Но магия развивалась вместе с миром и людьми. Маги поняли, что не
нуждаются в духах, зазнались и решили перенять всю магию себе. Думаю, ты наслышана
о Кровавом Холоде, когда, пользуясь слабостью духов перед суровой зимой, люди
уничтожили...
— Не надо, — тихо перебила я, действительно прекрасно зная, о чем он. Каждый дух
изучает историю. Нет ни одного, кто бы не был осведомлен о том, что привело к падению
духов в нашем мире. Но откуда профессор Крэйф о нас знает? Однако спросить я не
решалась, а он и не спешил объяснять.
Почему он хочет нашего возвращения?
— А у тебя есть желание? — неожиданно спросил профессор, с любопытством
заглядывая мне в глаза. — Чего бы ты хотела, Ханна?
Чего? Я задумалась и сказала прежде, чем поняла, что учителю этого знать не стоит.
— Мама... мне бы хотелось хотя бы разочек с ней поговорить.
— Она была человеком? — догадался профессор, и мне отчего-то стало неуютно. Он
слишком много о нас знает. Духи не могут умереть или быть убитыми, только уйти по
своему желанию, покинув народ. И даже уходя, они являются на искренний зов потомков.
— Ханна, — его голос вдруг изменился. Стал мягче? Не знаю, но он еще ни разу не
произносил так мое имя. С какой-то затаенной грустью.
— Поверь, я знаю, что такое потерять близкого. И знаю, что тебя теперь мучают