Говорящие с...
Шрифт:
"Класс!" - машинально подумала Шталь и вслух спросила:
– Какое оборудование?
– Обычная техника для работы журналиста, - Олег Георгиевич ухмыльнулся.
– Что такое, Эша, я вижу разочарование? Вы ожидали, что я вручу вам измеритель уровня эктоплазмы или магический кристалл?
– Было бы неплохо, - буркнула Эша, разглядывая телефончик.
– Это просто телефон? Или особенный телефон со своими взглядами на жизнь?
– Совершенно обычный, как и все, что вы получите. Обращайтесь с ним хорошо.
– Мне его поцеловать?
– язвительно спросила она. Ейщаров пожал плечами и встал, окончательно давая понять, что ее визит окончен.
– Да как хотите. Только на людях постарайтесь не делать этого
Эша спрятала телефон в сумочку и с неохотой выбралась из мягких кресельных объятий, по пути воровато сметя со стола бумажку с замечательными цифрами. Ощущение, что ее самым бесстыдным образом разыгрывают, то достигало критической отметки, то стремительно падало к нулю, и она никак не могла понять, действительно ли деньги были виной тому, что она согласилась участвовать в такой нелепости? Ладно, в конце концов, главное - это получить их! Ейщаров остался стоять - разумеется, он не собирался провожать ее до двери.
– До свидания, - хмуро сказала Эша замечательным синим глазам, и он в ответ чуть наклонил голову. Ей показалось, что теперь ему не терпится ее выпроводить. Отвернувшись, Шталь медленно пошла к двери, крепко сжимая в кулаке бумажку, но, уже прикоснувшись к дверной ручке, порывисто обернулась. Ейщаров все так же стоял за столом, глядя совершенно равнодушно.
– Олег Георгиевич, и все-таки скажите... вы считаете, что это... в общем... Это магия?!
– А если я скажу, что так, вам станет лучше?
– поинтересовался он насмешливо.
– Гораздо хуже, - искренне ответила Эша и вышла прочь, оставив хозяина кабинета наедине с его вещами.
* * *
Первая сумма, полученная от строгой цепкоглазой секретарши Ейщарова, привела Шталь в настолько благодушное состояние, что она, не удержавшись, скорчила рожу вертлявой расфуфыренной девице в приемной и на этот раз не стала возражать, когда в вестибюле один из охранников вновь попросил ее открыть сумочку, в кою и заглянул с чрезвычайно умным видом. Не найдя там ничего опасного или похищенного, он милостиво кивнул.
– Всего доброго.
– А вы не будете меня обыскивать?
– осведомилась Эша.
– Может, я чего в лифчике спрятала?
– Всего доброго, - повторил охранник с иной интонацией, и ожидающе стоявший рядом с ней ейщаровский шофер хихикнул. Как она уже успела заметить, шофер был довольно смешливым молодым человеком. Его кругловатое лицо было усыпано веснушками, светлые волосы торчали во все стороны, а глаза смотрели с местечковым простодушием. Если он и приходился Олегу Георгиевичу дальним родственником, то ни капли не был похож на него. Как и на личного и единственного телохранителя тоже.
Выйдя на улицу, Эша обернулась. Огромные окна ейщаровского офиса нарядно сияли под утренним солнцем. Симпатичное новенькое здание, без капли мрачности, свойственной большинству шайских кирпичных домов - яркое, с маленькими островерхими декоративными башенками и фигурными карнизами - чем-то оно было сродни мальчишеским смешинкам в глазах Ейщарова, когда тот улыбался. Когда Шталь уезжала, здесь стояли две частные развалюхи с закопченными гарью провалами окон, которые только-только начали сносить, а вокруг были лишь мусор, травяные заросли и две кривые полузасохшие липы, росшие на последнем издыхании. А теперь новый дом, аккуратная площадка, стоянка, низенькая фигурная оградка, сирень и множество рябиновых деревьев - не таких уж и молоденьких и довольно развесистых, но, судя по всему, великолепно прижившихся. Удивительная скорость! Заглядевшись, Эша чуть не наступила на хвост млевшему на весеннем солнце пухлому коту, тот с мяуканьем вывернулся и презрительно удалился в заросли сирени. Шофер снова хихикнул. Это, определенно, был очень веселый шофер. Его звали Мишей, и он страшно обиделся,
– Я Миша - и все!
– заявил он и махнул рукой.
– А вон и машинка!
Машинка, притулившаяся с самого края стоянки, оказалась "фабией-хэтчбэком" густого синего цвета. Новенькая и блестящая, она выглядела, как игрушка - маленькая, несерьезная, но очень симпатичная, весело подмигивающая лакированными боками и чистенькими окнами. По гладкому капоту прыгали солнечные зайчики и тени от шевелящихся рябиновых ветвей, и в такт им у Эши запрыгало сердце - радостно, как у ребенка, которому подгадали с подарком, и в то же время испуганно - как на такой куда-то ехать?! Она же испачкается, поцарапается, а то и сломается - не дай бог что?! Шталь ожидала подержанную машину, выводить же на трассу эту было просто жалко.
– Разумеется, она застрахована, - сказал шофер, приветственно похлопав машинку по крыше, - так что не беспокойтесь. Ездили когда-нибудь на "шкоде"?
– прежде, чем Шталь успела ответить, он продолжил: - В управлении проста - ребенок справится! Проворная, послушная, на повороты так и садится! Вы только с места резко не газуйте, а то автомат тормо...
– тут у "Миши-и-все!" зазвонил телефон, и он, сунув Эше ключи с веселым: "Ну, осваивайтесь пока!" - отошел в сторону. Шталь внимательно посмотрела на "фабию", и та, казалось, тоже внимательно посмотрела на нее умытыми фарами, примеряясь и оценивая. Она была бесподобна, и хотя Эше много раз доводилось ездить в солидных дорогих автомобилях, сейчас ей казалось, что они не идут ни в какое сравнение с этой чудной синей конфеткой. Протянув руку, она коснулась нагретого солнцем капота. Машина не возражала. Ну конечно, с чего бы ей возражать - она просто машина, на какое-то время - ее собственная, сразу же легшая на сердце. Да уж, классический случай любви с первого взгляда. Шталь осторожно обошла машину, звякая ключами, и легко похлопала водительскую дверцу.
– Привет, - сказала она.
– Ты мальчик или девочка? Наверное, девочка, - Эша огляделась, ругнувшись в адрес Ейщарова, и вздохнула.
– Господи, какой идиотизм!
Открыв дверцу, она скользнула на светлое сиденье, и дверца за ней мягко защелкнулась. Положила ладони на черную баранку руля, и ладоням там понравилось. Дотронулась до серебристого рычага переключения скоростей, заглянула в пустой бардачок, посмотрела на себя в зеркало обзора, потом заглянула в макияжное в правом козырьке. И там, и там отразилась симпатичная девушка с каштановыми волосами, гладкими и блестящими, как рояльные клавиши, и глазами под цвет волос, темневшими до крепкокофейного к ободку радужки. Шталь не считала свою внешность идеальной, но была ею вполне довольна, подкрепленная дружным и давнишним общественным мнением, что если она и прозевала поворот к совершенной красоте, то лишь самую малость. Она тронула ногтем зеленый дисплей магнитолы, осмотрела приборную доску и откинулась на мягкую спинку сиденья, с трудом подавляя желание сидя запрыгать от восторга. В салоне пахло новизной и шоферским одеколоном. Шталь прикрыла глаза и вздрогнула, когда Миша, согнувшись, постучал согнутым пальцем в стекло пассажирской дверцы.
– Еще не заводили?
– удивился он.
– Ну давайте. А я вам пока расскажу...
"Пока" растянулось минут на десять, в течение которых он взахлеб расписывал все достоинства машины, и Эша подумала, что раньше Миша, вероятно, работал в автосалоне - он старался так, словно Эша была потенциальным покупателем, а не человеком, который в любом случае уедет на этой машине завтра утром. Он отрегулировал рулевую колонку и водительское сиденье, продемонстрировал работу всего, что должно было работать, заставил Шталь повторить все его действия и, в довершение, включил радио, по которому пели что-то по-русски, но совершенно непонятно. "Фабия" тихо урчала двигателем, словно сытый довольный котенок.