Говорящий член
Шрифт:
Надо признать, отреагировал он очень оперативно, и мы согласовали удобную для обоих дату интервью — 18 июня 2002 года. Меня ждал Рейкьявик, столица Исландии. Но не знаменитые на весь мир гейзеры и ледники — меня ждала квартира, набитая отрезанными пенисами животных.
В голову понемногу закрадывалась мысль: а не принимаю ли я свою работу чересчур серьёзно?
Мысль подтвердилась, стоило мне выяснить, что единственная возможность улететь в нужные даты — это места в бизнес-классе, так что на сдачу с тысячи фунтов можно было не рассчитывать. Стоимость номера в гостинице (по крайней мере, обещавшей близость к центру города) также уходила куда-то в заоблачные высоты. Успокаивало лишь одно: расходы можно в дальнейшем вычесть из налогов. Оставалось надеяться,
В Исландию я прибыл во второй половине дня, в понедельник, 17 июня. С воздуха страна показалась мне бесплодной, каменистой, и, вопреки названию, льда я не заметил. День стоял хмурый и мрачный, но едва пробивавшийся из-за облаков свет выглядел каким-то зловеще ярким. Я отнюдь не новичок в загранпоездках и хорошо знаком с ощущением психологического сдвига, что присутствует в таких путешествиях, но здесь было нечто иное: что-то гораздо более тревожное, чего пока ещё я понять не мог. Возможно, всё дело в том, что я путешествовал в одиночку? А может, мне просто стало не по себе из-за предстоящей встречи с человеком, открыто признавшимся в намерении отрезать и выставить в качестве экспоната пенис другого мужчины?
Такси до гостиницы вышло дорогущим до жути. Возможно, я неправильно прикинул обменный курс: получалось, что поездка обошлась мне в 80 фунтов — притом, что была не такой уж долгой. Неужто слухи доползли и до таксистов? «Едет тут к нам один, поглядеть на музей пенисов. Наверняка очередной идиот. Так что не стесняйтесь, обдирайте лоха как липку». Ладно, по крайней мере, отель наверняка окажется роскошным — судя по тому, сколько я отвалил за номер. Разумеется, гостиничка оказалась более чем так себе и, что ещё обиднее, — в добрых 25 минутах ходьбы от центра. Возможно, я превращался в параноика, но складывалось такое впечатление, будто вся страна сговорилась меня кинуть.
Я был совсем один и полностью дезориентирован: единственным человеком во всей Исландии, кого я знал, был коллекционер отрубленных пенисов. И я позвонил ему — подтвердить нашу встречу. Отчасти я тешил себя надеждой, что мистер Хьяртарсон пригласит меня на ужин, но другую чашу весов оттягивали сомнения насчёт вероятного меню. Разговор, кстати, получился поверхностный: мы в принципе договорились, что я подойду в музей завтра, где-нибудь после обеда.
Тогда я решил прогуляться к центру города, вдоль оживлённой дороги с видом на море. Вода выглядела серой, холодной и жутко непривлекательной. Я наблюдал, как она с грохотом обрушивается на берег. Зловещий дневной свет не играл в волнах, как в каком-нибудь космическом балете. Наоборот, мрачная пучина, казалось, заглатывала его целиком. Я чувствовал, будь у моря такая возможность, оно с удовольствием заглотило бы и меня. На мгновение я пожалел, что приехал один, не догадавшись превратить поездку в романтическое путешествие.
Но тут же отогнал от себя эту мысль, вспомнив, зачем я здесь, и даже обрадовался, что не взял с собой никого.
Центр города поразил меня своими скромными размерами. Это было совершенно не похоже на столицу страны. Единственная аналогия, что пришла мне в тот момент в голову, — Вестон-Супер-Мэр (Тихий приморский городок в Англии, где, кстати, родился Ричи Блэкмор, гитарист «Дип перпл» и «Рейнбоу». — Примеч. перев.), но только такой Вестон-Супер-Мэр, который выдрали из берегов Бристольского залива и сбросили на пустынный отрезок побережья где-нибудь на Гебридских островах. (Что, собственно, я и намереваюсь сотворить с Вестон-Супер-Мэром, когда заработаю кучу денег, — и неважно, что это будет несправедливо по отношению к гебридским островитянам.)
Я очень боялся, что не смогу разыскать музей, но наткнулся на него практически сразу. Над небольшой аркой
между домами качалась весёленькая вывеска в форме пениса. Мой
Тогда я решил заглянуть в бар и за пивом дождаться наступления темноты. Я никак не мог отделаться от странного чувства нервозности и одиночества. Одна моя половина втайне надеялась встретить кого-нибудь, с кем можно было бы поболтать; другая же, наоборот, уповала на то, что этого не произойдёт. Меня непременно спросили бы, что я делаю здесь, в их стране, и пришлось бы выкладывать всё как на духу. В общем, я отбросил мысли о знакомстве и углубился в очередную книгу о пенисах. Что, разумеется, только усугубило бы ситуацию, заведи со мной кто-нибудь разговор.
Халлгримскиркха: Храм божий или штаб-квартира исландских пенисопоклонников.
Был вечер понедельника, и забегаловка явно не ломилась от посетителей. Что вовсе не удивительно, если учесть стоимость пива — 5 фунтов (в эквиваленте) за кружку. Или, точнее сказать, 5 фунтов за кружку с идиота, притащившегося в Рейкьявик исключительно ради пенисов! Слава богу, что я заранее решил: вызову такси обратно в гостиницу в ту же минуту, когда на город опустится ночь.
Я читал и пил, пил и читал — но скоро текст стал расплываться в моих глазах, и я прекратил чтение, полностью переключившись на выпивку. Один раз я даже попытался улыбнуться местным красоткам, но к тому моменту мой градус дошёл уже до той степени, когда улыбка выглядит плотоядным оскалом, так что девочки предпочли держаться от меня подальше. Я взглянул в окно. Сумерками и не пахло. По крайней мере, на одно пиво меня ещё хватит. Но тут я перевёл взгляд на часы и с ужасом обнаружил, что стрелки подползают к полуночи. Я вспомнил, что, когда забираешься так далеко на север, летний день гораздо длиннее, а зимняя ночь необычайно коротка. Пива во мне плескалось уже фунтов на 40. В любой другой стране мира количество пива, эквивалентное 40 фунтам, давно отправило бы меня на тот свет. Но речь шла о непомерно дорогущем исландском пиве, так что в желудке ещё оставалось место для горстки чипсов. И стоили они всего лишь фунт. По фунту за чипсину.
Невинная вывеска магазина «хот-догов» или извращённая реклама членов-скейтбордистов?
Я принял решение возвращаться в гостиницу и готовиться к роковому для себя дню.
Утром я вновь отправился в город пешком, чувствуя себя немного глупо из-за вчерашней паранойи. Надо же было такое придумать! Будто весь город сговорился меня надуть! По пути я осмотрел кое-что из достопримечательностей. Башня собора отдавала чем-то фаллическим. И даже детские закусочные явно были зациклены на пенисах. Может, мистер Хьяртарсон здесь вовсе не единственный, кто помешан на пенисах? Может, в Исландии все такие? Может, они действительно в курсе, кто я, и лишь выжидают удобного момента, чтобы похитить меня и превратить в жертвенного агнца (или, скорее, петуха), отправляя свой ненормальный, исландский фаллологический культ?
Почему я так волнуюсь?
Я присел за столик в кафе и принялся составлять список вопросов для интервью. Что бы такое придумать, о чем его до сих пор никто ещё не спрашивал? И сразу же — первая пометка: ни в коем случае не задавать вопроса, не стал ли он геем из-за своей страсти к коллекционированию отрезанных пенисов.
Ещё несколько чашек кофе — и вот уже полдень. Но я всё никак не мог отделаться от переполнявшего меня чувства робости. Словно перед первым свиданием. Свиданием, которое начинается с просьбы показать свои гениталии. То есть, в моем случае, самая что ни на есть обычная ситуация. С одним лишь исключением: на сей раз мне их действительно покажут.