Грааль никому не служит
Шрифт:
– Я притворюсь человеком, желающим пополнить ряды «Новых рунархов». Это не запрещено?
– Нет.
– Вот и хорошо. Потом постараюсь выяснить что-нибудь о рунархских модификациях. Если получится – отыщу того, кто изображён на фотографии.
– С богом.
И мы отправились в Нью-Маркс.
Глава 5. Рунархия – мать порядка
Офис террор-группы «Новые рунархи» располагался между кафе-клубом «Хижина дяди Тома» и стереатром «Разрушенная Бастилия». Белозубые негры звякали бутафорскими кандалами в тени разрушенных стен.
Здание «Бастилии» меня удивило. Заляпанные голубиным помётом развалины никак не подходили на роль самого прогрессивного стереатра города. В другое время я обязательно заглянул бы сюда, но надо было делать дело. Я двинулся к «Рунархам».
Архитектор честно пытался выдержать здание в стиле Тевайза. Но сделать в каждой комнате выход на улицу – ещё не значит превратить дом в рунархский грот-лабиринт. Я прошёл под барельефом, изображающим обнажённую женщину у реки. Женщина стояла на коленях, выливая из двух кувшинов воду в реку. Над её головой сияли звёзды.
Нет, пожалуй… Архитектор не совсем безнадёжен. По крайней мере, у него есть представление о знаках Тевайза.
На душе стало тревожно. Мир вокруг показался мне враждебным и злым, завтрашний день – неопределённым настолько, что не хотелось переходить в него. Я был готов повернуть обратно. Длилось это состояние несколько секунд, а потом ушло.
Я встал на зелёный коврик-мембрану. Вокруг моих сандалий запузырилась зелёная пена, съедая грязь. Почти как лангедокские сита. Я с трудом удержался от того, чтобы спрыгнуть с коврика. Пена отчистила обувь и исчезла. Я нажал кнопку звонка.
– Входите, иноземный человек, – отозвалась дверь женским голосом. – Мать Костей Строптивая Кат-Терина ждёт вас.
После этих слов всё стало ясно. Какой там, к чёрту, террор. Расшалившиеся подростки играют в рунархов. Интересно, насколько хорошо у них получается? Актёрская игра ведь и дарований требует, и души.
Дверь сложилась, открывая извилистый коридор, спиралью загибающийся вверх. Полностью серпантин я, конечно, увидеть не мог. Но в каком направлении работает мысль архитектора, подражающего рунархам, представить нетрудно.
Я двинулся по коридору. С потолка свисали бесформенные светильники, словно залитые прозрачным стеарином. Неважные у ребят знания о Тевайзе. Такие светильники ставят в дом многодетной семьи, предупреждая, что в любой момент вам из-за угла могут залепить мячом в лицо. В офисе или представительстве фирмы они так же неуместны, как грибочки и зайчики на дверях шкафов.
– Назовитесь, человек, – потребовал всё тот же капризный голосок.
– Гелий Ахадов. Коммерсант.
– Коммерсант. Хорошо. Обращение свободных капиталов, независимость… Надеюсь, вы не запятнали себя сотрудничеством с сатрапами?
– Простите, с кем?
– С душителями свобод и зажимщиками индивидуальности. Мерзавцами и палачами. – Голос изменился: – Здесь скользко. Осторожнее!
Коридор пошёл вверх под немыслимым углом. Мне пришлось держаться руками за стену, чтобы не кувыркнуться обратно.
– Давайте руку. – На фоне огромного окна возник женский
– Мы экспериментируем с дизайном, – послышался извиняющийся голос Катерины. – Джиттоля хочет, чтобы в этом зале сохранялась частичка каждого храма Тевайза. Пока что нам удалось собрать Храмы Колоды, Хозяйки Прайда и Братства Охотников.
Я медленно открыл глаза. Сияющее разноцветье никуда не делось, но сейчас оно хотя бы получило объяснение. Зал оптически увеличен: такая махина в офисе вряд ли поместится. С выдумкой работают ребята.
«Мать костей» носила чёрное платье, украшенное тусклыми заклёпками, мехом и птичьими костями. На голове – расшитая бисером повязка, на шее – ожерелье из мышиных черепов. Соски, губы и веки Катерины были густо вычернены; на щеке красовался вытатуированный череп. Волосы были того тусклого мертвенного цвета, что может дать лишь лучшего качества краска для волос.
– Это для непосвящённых, – пряча глаза, пояснила Строптивая Кат-Терина. – Не всякий войдёт в храм. Иные в страхе бегут, и это хорошо: нам не нужны неокрепшие души, не способные выдержать мощь повелителей Тевайза. Позвольте, я отведу вас к нашим друидам.
– Друидам?
– Да. Мы решили, что рунархи впали в безумие. Их раса обречена. Здесь пишется новая страница в истории Тевайза. Мы начнём с того, на чём они споткнулись.
После этих слов едва не споткнулся я. Черт бы побрал эти высокие пороги. Насколько помню, рунархи их делают лишь в больницах для тяжелобольных. Девушка открыла потайную дверцу за колонной и поманила меня.
Я последовал за ней.
В комнате, куда мы вошли, вкуса было проявлено больше. Стены обшиты деревянными панелями, камин, ковёр на полу. Два дивана, стол с терминалом и загадочной установкой. В ней я не без труда опознал армейскую лабораторию экспресс-анализа. Непонятно лишь, зачем надо было её вытаскивать из корпуса и раскладывать по столу.
По стене струился гололозунг: «Рунархия – мать порядка».
Кроме нас в комнате сидели двое юношей лет восемнадцати-двадцати и крепко сбитый мужчина лет сорока в трёхцветной меховой безрукавке, долженствующей изображать, видимо, рунархскую симбионку. Ещё я заметил анемичного вида перезрелую шатенку. У шатенки немного выдавалась вперёд нижняя челюсть (возможно, пластическая операция) и чёлка была пострижена наискось – довольно похоже. Если бы бедняжка знала, что у рунархов означает эта причёска… Сидящие в комнате старательно отворачивались друг от друга.
Приветствую вас, братья, – церемонно произнесла Катя. Поглядев на шатенку, нехотя добавила: – И сёстры.
– И ты прими наше благословение, Мать Костей, – нестройно забубнили новые рунархи.
– Я привела к вам неофита. Тяжелые времена настают. Разумные отворачиваются от мудрости Знаков. Его зовут Гелием, и он явил себя почтительным и открытым.
Я закашлялся. Вот чешет девчонка! И хоть бы хихикнула. Да и остальные тоже.
Рунархи могут так говорить. Для них это естественно и обыденно. Те же самые слова в устах человека звучат театрально.