Грабеж средь бела дня
Шрифт:
Она опять засветилась от удовольствия.
– Подыграю. Мама говорит, что я прекрасная актриса.
Мама ей говорит… Мне вон тоже мама говорит, что я способный, но ленивый. По-моему, тут все наоборот.
– Так кто к тебе подходил?
– перешел я к делу.
– Нам важно это знать. Чтобы обеспечить твою безопасность.
– А я помню?
– Милка горделиво улыбнулась.
Пришлось перейти к допросу, задавая наводящие вопросы.
– Корзинкина?
– Она меня избегает. Мы с ней на конкурсе «Мисс 107-я школа»
– Правый и левый?
– на всякий случай уточнил я.
Милка рассмеялась:
– Нет, оба правые. Но один голубой, а другой карий. И вообще, она…
– Плотников?
– перебил я.
– Два раза подходил, - злорадно сообщила Милка.
– И куда он тебя звал? В бассейн?
– Он никуда не звал. Он мне предложил сочинение написать. Я, конечно, отказалась.
Правильно сделала: Плотников такое сочинение напишет!…
– Жучков?
– Жучков возле меня вертелся, - призналась Милка. А я внутренне вздохнул, обуреваемый двумя противоречивыми чувствами.
– Он своим родственником хвалился. Который колдун. Может помочь приворожить любого мальчика. Навечно.
– Ты согласилась?
– дрогнувшим голосом спросил я.
Но Милка мое волнение поняла по-своему. И не захотела меня огорчать. И снижать свой рейтинг первой красавицы.
– Ты что, Дим?
– она распахнула глаза во всю их голубую ширь. И захлопала ресницами. Во всю их дюймовую длину.
– С моими-то данными! Да мне никакие колдуны не нужны. Сама с кем хочешь справлюсь.
Ну и дура, чуть не вырвалось у меня.
– Соглашайся, - твердо посоветовал я.
– Можешь на меня все свалить. Мол, не поддается Димон моим чарам.
– Не поддается?
– усмехнулась Милка.
– Да если я захочу, будешь бегать за мной, как братец козленочек за сестрицей Аленушкой.
– Слушай внимательно, - и я нашептал ей в ухо нашу задумку.
Милка немного испугалась, а потом согласилась. Красавицы тоже бывают умные. Иногда.
Пока Милка хвасталась по всей школе о том, что ее талантливая мама за постановку в Париже какой-то пьесы получила «гран-приз» в валюте, мы с Алешкой прикидывали, как нам наиболее надежно обезопасить Милкину квартиру. И эту самую фиктивную валюту.
Ничего интересного в голову не приходило. Наверное, потому, что мы плохо представляли себе место действия.
Алешка словно прочитал мои мысли.
– Дим, - сказал он.
– Нужно к ней домой сходить. Освоиться.
– К кому?
– на всякий случай уточнил я.
– Ну… к твоей невесте, - усмехнулся он.
– Пусть пригласит жениха и его братика на чашку чая. И мы там что-нибудь придумаем.
Придумаем… Там мы что-нибудь придумаем, это точно. Но вот как придумать, чтобы Милка нас домой пригласила?
– Очень просто, - сказал Алешка.
– Это как?
– А мы без приглашения придем. Прямо
– А торт где возьмем?
– туповато спросил я.
– Это ее забота, - отмахнулся Алешка.
– Раз уж люди к ней в гости пришли.
Приперлись, точнее.
А впрочем, чего нам стесняться? Ведь мы же не для чая, а для нее же стараемся. И для ее семьи.
– Пошли!
Мы причесались перед зеркалом и пошли.
Милка не очень удивилась нашему визиту. Наверное, привыкла, что к ней все время мальчишки шляются под разными предлогами. То сочинение для нее написать, то алгебру у нее списать. То жуликов в ее квартире отловить. Но повела себя довольно странно.
– Чего приперлись?
– вежливо спросила она.
– В гости, - сказал Алешка.
– И квартиру твою заодно посмотреть. Для безопасности. У тебя чай есть?
– Чай?
– удивилась Милка.
– Есть. И сахар есть.
– Она никак не могла врубиться, каким образом чай и сахар могут обеспечить ее безопасность. Но тем не менее посторонилась, пропуская нас в квартиру.
Как только мы вошли, я сразу понял, что нам нужно сделать. Я на секунду представил, что будто это я - квартирный вор. Я подобрал ключи и иду грабить. Что ни говорите, а поджилки у меня вибрируют. Мало ли что может произойти. Может, случайно хозяева оказались дома и дом полон здоровых мужчин… Может, меня ждет засада… Да мало ли что может случиться?
И вот я, отперев дверь, вхожу в квартиру настороже и со всеми предосторожностями. Передо мной - темный коридор. Я нашариваю на стене выключатель и включаю свет. И цепенею от страха: в конце коридора стоит тот, кого я боюсь больше всего и кого я ожидал застать здесь меньше всего. Вечно он появляется в самое неподходящее время.
В руке его - направленный на меня пистолет с черной дыркой ствола. И мои руки медленно поднимаются вверх. Ключи, падая, звякают в пол…
Здорово! Вот только где его взять? Этого самого, с пистолетом. С черной дыркой ствола.
Милка между тем ведет нас на кухню, ставит на плиту чайник.
Алешка усаживается за стол, осматривается.
– А у вас ничего, - говорит он светским тоном.
– Миленько.
Эта фраза имеет, конечно, свой подтекст: «У вас, вообще-то, ничего. Но посмотрим, чем вы нас угостите».
Милка ставит на стол чашки, сахарницу и тарелку с мелкими черными сухариками. Разливает чай.
– Угощайтесь, дорогие гости.
– Она придвигает к Алешке сухарики.
Он вежливо отказывается:
– Спасибо. У нас таких дома полно. Мы тоже черствый хлеб не выбрасываем.
– И добавляет: - К нам тоже гости ходят.
Милка намек понимает, лезет в холодильник и со стуком ставит перед Алешкой тарелку с куском торта:
– На! Не подавись только!
– Кажется, она хотела сказать совсем наоборот.