Грабитель с детским зонтиком
Шрифт:
Николай был спокоен и невозмутим.
В самолете раздался голос капитана воздушного судна, но его уже практически никто не слышал: все начали вставать со своих мест и протискиваться к выходу. Симпатичная стюардесса, которая весь полет угощала братьев конфетами «Дюшес», внезапно остановила Николая, схватив его за запястье.
Он широко ей улыбнулся.
Само собой у него в руке оказался клочок бумажки с номером телефона.
– Куда теперь? В гостиницу? – озадаченно спросил Феликс.
– На Кутузовском проспекте будем жить! К невесте
– Ты не говорил, что у тебя есть невеста, – Феликс с подозрением взглянул на брата.
– А ты и не спрашивал, – Николай громко рассмеялся, выходя из аэропорта. – Моя московская любовь – Любочка с хорошей квартирой! Без ума от меня!
– А ты?
– А я периодически заезжаю к ней, когда прилетаю в Москву по делам.
– То есть вы любовники?
– Получается, любовники. Чего ты прицепился ко мне, братишка? Невеста она моя! Нравится мне! Хорошая девочка, золото, все, что ни захочу, – сделает, еще и поблагодарит.
– Коль, мне это… Как-то неудобно у нее останавливаться…
– Чего тут неудобного? Она одна живет в «трешке». Сама сирота. Брат таксистом работает – отдельно живет малый, тоже квартира имеется, представляешь, «сталинка»! Им родители после смерти оставили жилплощадь нехилую. А мне отец и мать – шиш с маком.
– Как ты можешь так говорить? – вспылил Феликс и от злости побагровел. – Есть для тебя что-то важнее денег?
– Есть. Жизнь. Но и она зависит от денег.
Феликс ехал в такси, внимательно рассматривая город. Николай, сидя на переднем сиденье, обратился к водителю:
– Могу открыть окно? Так курить охота.
– Открывай.
– Спасибо тебе, брат. Держи. Это тебе за доброе сердце. – Николай сунул в карман водителя купюру.
– Отдыхать или на работу? – поинтересовался шофер.
– Брату город хочу показать, не выезжал в жизни никуда. Жена, дети…
Любовь ждала Николая. Перед вылетом он позвонил к ней и сообщил, что прилетит не один – хочет познакомить ее со своим братом.
– Всё у нас серьезно! – радовалась девушка.
Она была недурна собой, коренная москвичка, с высшим образованием и прекрасными манерами, добрая, чуткая и очень доверчивая. О Николае рассказывала своим подружкам, расхваливала его как прекрасного жениха – очень состоятельного молодого мужчину из Еревана.
– Ах, какие же он мне подарки дарит! А цветы… Девочки, это не мужчина – мечта!
– Счастливая ты, – вздыхали подружки наивной Любочки Акимовой.
***
20. Опиум. Квартира Любови Акимовой, г. Москва, 16 мая
Дверь открыла круглолицая девушка со светлыми волнистыми волосами. В ее голубых глазах засверкало счастье: на пороге квартиры стоял ее бесконечно любимый мужчина. Оценивающий взгляд Николая пал на худенькие ножки Любы, спрятавшиеся в тоненьких телесных чулочках.
– Здравствуй, Любаша!
– Коля! Коленька! Как я рада! – кричала от радости хозяйка квартиры.
– Ну всё, зайчонок, отпусти, а то задушишь своего жениха… – Николай легонько оттолкнул
– Ой, здравствуйте, Феликс! Очень приятно познакомиться! – ворковала, словно голубка, Люба. – Проходите скорее! Не стойте на пороге!
Николай чуть-чуть не рассмеялся вслух на слове «жених», которое то и дело повторял. Феликс примолк. На минуту ему стало жаль влюбленную девушку, слепо верящую несерьезному и гулящему Николаю.
Казалось, что мысль «А где же я буду спать?», блуждающая в голове Феликса, была тут же прочитана Любой. Она указала рукой на комнату:
– Ваша комната, Феликс.
– Можно на «ты», – отозвался тот и поблагодарил девушку за теплый прием.
– Наша с Колей спальня будет напротив, – игриво произнесла Люба, – если что-то нужно – обращайтесь!
– Любочка, а поедем сегодня в ресторан?
– Не знаю, Коль… У меня нет подходящего платья… Давай завтра, поздно уже.
– Хорошо, купим завтра платье! – с задором произнес Николай. – Оденем и тебя, и братца!
– Я тебя так ждала… – пустила горькую слезу Люба. – Считала дни до нашей встречи… Я так счастлива, что ты здесь! Обещай, что не улетишь! Обещай, что не бросишь меня!
Ответа на откровение Любови не последовало. Николай лишь притянул к себе девушку, страстно ее поцеловав. Затем, толкнув дверь в спальню, вошел туда сам и увлек за собой Любу.
Феликс принялся раскладывать вещи, которые, по словам его брата, совсем не годились для московского кутежа – они были немодные. За приоткрытой в комнату дверью послышались страстные стоны соскучившейся по жениху Любови и голодного на женщин Николая. Феликсу стало неловко. Он хотел было выйти в туалет, но решил переждать.
«Дело молодое», – подумал Феликс, подойдя к окну. Из него открывался замечательнейший вид на оживленную будничную Москву.
– Мерзавец мой любимый, – шептала на ухо Николаю разгоряченная страстью невеста.
Николай, навалившись на девушку всем своим телом, горячо и неустанно целовал ее.
Феликсу было неудобно прерывать рандеву хозяйки квартиры и спрашивать у нее разрешения закурить, потому он тихонько вышел из комнаты и направился на кухню. К счастью, там имелся просторный балкон, на котором стояла наполовину заполненная окурками пепельница.
– Найдется местечко и для меня? – одиночество его разбавил полураздетый Николай.
– Найдется, – весело ответил Феликс, предлагая брату сигарету. – Невеста, наверное, очень соскучилась по тебе?
– Сильно было слышно, да?
– Нормально. А где Люба?
– Уснула. Пусть поспит. Я из нее все соки выпил.
– Хорошая квартира у нее – уютно как-то, просторно, тихо. А можно мне в душ сходить? – засмущавшись, спросил Феликс.
– Нужно! Завтра едем в ресторан, а перед этим – купить тебе и ей что-то подходящее. Не поедешь же ты в этом. – Николай брезгливо взглянул на старенькую, но аккуратную одежду брата, провожая его взглядом.