Грабители морей
Шрифт:
Сначала он хотел рассказать все герцогу, но потом раздумал, решив собрать побольше данных для изобличения коварного секретаря и для этой цели не спускать с него глаз ни на одну минуту.
С этого времени Мак-Грегор сделался, так сказать, тенью Фредерика де-Тревьера, подстерегал малейший его взгляд, малейший жест, перетолковывая их по-своему. Частые отлучки секретаря по приезде в Лондон еще более заинтриговали Мак-Грегора. Шотландец заметил, что молодой человек знает столицу Англии как свои пять пальцев, хотя адмиралу говорил, будто ни разу в жизни там не был.
Однако,
Молодой человек едва успел обменяться с Надодом несколькими банальными фразами, как вошел лорд Коллингвуд, к великому удовольствию обоих собеседников, не знавших, о чем им говорить и как себя держать друг с другом.
Фредерик де-Тревьер сейчас же ушел из библиотеки, и адмирал остался с Надодом наедине.
– Извините, что я заставил вас ждать, – сказал Коллингвуд. – Заседание палаты было очень бурное и затянулось… Мой секретарь говорил вам, какой у нас вышел досадный случай?
– У вас нет денег налицо? – перебил со своей обычной живостью Надод, испугавшийся за свое место на корабле, удержанное им заранее.
В этом восклицании было столько тревоги!
– Извините, Надод, – возразил удивленный адмирал, – деньги здесь, – вся сумма, какая нужна.
И он указал ему на небольшую шкатулку черного дерева с перламутровой инкрустацией.
Надод перевел дух.
– Так за чем же дело стало? – спросил он.
– Вот, прочитайте, – отвечал Коллингвуд, подавая ему письмо Пеггама.
Надод взял письмо и, начав читать, позеленел… На лбу у него выступил холодный пот. Итак, мечты его разлетелись прахом!
Когда он поднял голову, то заметил, что Коллингвуд с любопытством глядит на него. Действительно, адмирал, не зная о намерении бандита прикарманить деньги, которые ему было поручено взять от Коллингвуда, был чрезвычайно удивлен его волнением.
Чтобы хоть немного оправиться, Надод стал перечитывать письмо Пеггама и вдруг ударил себя по лбу.
– Это письмо подложное! – вскричал он с прежнею самоуверенностью. – Почерк и подпись не похожи на то, как пишет глава общества «Грабителей».
– Вы вполне уверены в этом? – спросил лорд Коллингвуд.
– Совершенно уверен! Это подделка и даже очень грубая.
– Боюсь, что вы ошибаетесь. Письмо, правда, написано на клочке, очевидно, наскоро, быть может, даже в темноте, но нет никаких данных для того, чтобы утверждать его подложность.
– Поверьте, это чей-нибудь фокус. Ну, посудите сами: какая опасность может грозить вам вследствие того, что вы передадите деньги мне? Не все ли равно, через чьи руки пройдут они в кассу общества – через мои или через руки самого Пеггама?
– Это верно, но вот именно потому, что тут есть какое-то сомнение, я и воздержусь до поры до времени.
– Стало быть, вы отказываетесь заплатить сто тысяч фунтов стерлингов?
– спросил
– Не отказываюсь, а только откладываю уплату впредь до разъяснения дела. Впрочем, ждать придется недолго, Пеггам обещался явиться сюда сам через час после этого. Прошло уже больше часа и ему давно бы пора прийти.
– Вот вам и доказательство, что это все вздор, и что Пеггам не придет. Выслушайте меня внимательно, Коллингвуд, и вы увидите, в какое положение вы себя поставите, если не заплатите мне денег. Я уверен, что вашей гибели желает какой-нибудь ваш тайный враг, который, конечно, и написал это письмо.
– Объяснитесь. Я буду рад, если это дело выяснится начистоту.
– Сумма, которую я уполномочен от вас получить, имеет очень важное значение для «Грабителей». Я непременно должен иметь ее в руках, прежде чем взойдет солнце. Если я ее не получу, то общество, конечно, обойдется и без нее, но вам оно за это страшно отомстит.
– Я вас не понимаю.
– Удивляюсь, как это вы не понимаете! Чтобы вас наказать, нам стоит только переслать генерал-атторнею кое-какие бумаги, которые докажут, что «Грабители» действуют иногда по указаниям некоторых пэров Англии…
– Негодяй!.. Ты смеешь!..
– Слушайте, Коллингвуд, давайте играть в открытую. Это будет выгодно и для вас, и для меня… Впрочем, для вас даже выгоднее, чем для меня.
– Говори.
– Во-первых, я бы вас попросил не говорить со мной на ты. Такое обращение означает или короткость, или презрение. В коротких отношениях с лордом Эксмутом я не имею чести состоять, хотя мы и убивали вместе, а презрение переносить я тоже ни от кого не желаю. Поэтому, встречая от вас презрение, я буду платить вам тем же.
– О! Как тяжело быть в зависимости от подобного негодяя!
– Вот уже два раза, Коллингвуд, вы назвали меня негодяем, а, между тем, кто из нас двоих больший негодяй – это еще вопрос. Правда, я убивал людей, но на моих руках нет крови брата, его жены и детей.
Надод стал рассказывать про свою молодость.
Коллингвуд внимательно слушал старого бандита, голос которого дышал дикой энергией.
– Так ты был дядькой молодого Биорна? – спросил он Надода.
Это известие показалось адмиралу очень важным.
– Я был к нему приставлен для надзора, и ребенок очень меня любил. Это не помешало мне ненавидеть его, и я решил сыграть с ним злую шутку. Случай мне благоприятствовал…
Коллингвуд с любопытством смотрел на бандита и ничего не отвечал.
Надод продолжал:
– Мне страстно хотелось видеть этого мальчишку голодным, плохо одетым, подвергнутым дурному обращению. Однажды мы катались с ним в лодке по Розольфскому фиорду, и тут я увидал чью-то неизвестную яхту. Притворившись, что я сирота-рыбак, без всяких средств к жизни, и что этот мальчик – мой братишка, я изобрел целую историю, растрогавшую незнакомцев, и согласился на их предложение – отдать им ребенка. Таким образом я похитил у герцога Норрландского его старшего сына и наследника.