Грабители
Шрифт:
Опустевший экипаж тотчас же тронулся и, развернувшись, поехал в обратную сторону. Возница и два сопровождавших гостей гвардейца испытали не меньшее облегчение.
— Опасаются они нас, — с гордостью в голосе сказал Ломмер и снял свой шлем.
— Опасаются, — согласился Позниц.
Слегка покачиваясь, Салли зашла во двор и первым делом посмотрела на стоявшие в немом величии «скауты». Машина Бони была слегка повернута, из чего следовало, что она гоняла робота по лугу.
Однако самой Бони видно не было.
Она появилась минуту спустя из второго дома.
— Что, всех перебрала, сучка? — неожиданно зло спросила Саломея.
— Нет, тебе тоже оставила. Парочку…
— Но-но! Не ссориться! — строго сказал Вильямс. — Нас слишком мало, чтобы еще изливать друг на друга свои переживания. Всем нелегко. Лейтенант Хафин!
— Слушаю, сэр.
— Я вижу, вам легче.
— Легче, сэр.
— Тогда займитесь своей машиной. Посмотрите, все ли в порядке.
— Есть, сэр, — по-казенному четко ответила Саломея и пошла к своему железному монстру.
Легко перемахнув через забор, она остановилась и посмотрела по сторонам. И это открытое пространство, и зелень лугов вызвали в ней чувство удовлетворенности. Удовлетворенности от того, что она здесь среди тех немногих, кто заставил себя уважать и бояться в этом неизведанном крае.
84
Плот всей своей тяжестью ткнулся в камни, и Шапиро первым соскочил на берег. Он вооружился большим булыжником и стал вколачивать в землю заостренный кол. Жак сошел следом за ним и помог замотать конец веревки, не позволявшей реке утащить плот дальше.
Пока они работали, Тони Лутц прошелся вдоль берега, держа винтовку наизготове и прислушиваясь к пению птиц, населявших прибрежные кусты.
Горы остались позади. Их затянутые голубоватой дымкой силуэты уже не казались опасными, однако напоминали о тяжелых испытаниях на порогах.
— Ну что, все тихо? — спросил лейтенант Монро, когда они с Шапиро закончили крепить веревку.
— Вроде, — отозвался Тони, продолжая прислушиваться к птичьему гомону.
— Тогда ты стой тут, а мы начнем разгружаться.
— Хорошо, — кинул Лутц.
Между тем Хосмар уже вынес на берег мешки Шапиро и Лутца, поскольку в них был основной запас жевательных конфет и солдатских плиток.
Бережно положив свою ношу на каменистую землю, Хосмар как бы между прочим обронил:
— Чаю хочется.
— Здесь чай пить нельзя, — отрезал Шапиро. — Нужно скорее уйти от реки, а если ты хочешь жрать, то так и скажи.
— Я хочу жрать, — тут же повторил Хосмар. Ральф достал из мешка несколько плиток и передал Хосмару:
— На, возьми. И знай, в ближайшие два часа ты больше ничего не получишь. Понял?
— Понял, — с готовностью кивнул Хосмар, впиваясь зубами в очищенную плитку.
Вскоре вся небольшая поклажа была снесена на берег, и солдаты привычно закинули ее на свои плечи. Шапиро, как всегда, пошел первым, за ним Монро и чавкающий Хосмар, а роль замыкающего досталась Тони.
Высадку на берег они предприняли после рассказа Хосмара об акватории, контролируемой
— Они очень опасные и хорошо вооружены, — говорил Хосмар, довольный оттого, что его так внимательно слушают.
— А сколько их там может быть? — спрашивал его Монро.
— Много, очень иного. У них нет тургана, и никто не может их посчитать.
— Да, без турганов в этих местах совсем бардак, — глубокомысленно заметил Тони, и все с ним согласились.
Утомив Хосмара расспросами, удалось выяснить следующее: вдоль берега моря существовала прибрежная полоса, на которую не распространялись законы правителей. На этой территории каждый человек существовал сам по себе, и люди как могли добывали пищу и защищали свою жизнь. Покорить эти земли не удавалось никому, даже великому Фо-Менко Четвертому. В случае угрозы пираты сразу же садились на корабли и уходили в море, где никто не мог с ними соперничать. А когда войска завоевателей уходили, пираты появлялись вновь. В конце концов образовалась территория, которая время от времени меняла свои границы. Если соседствующему с берегом тургану было не до пиратов, они потихоньку грабили его селения и распространяли на них свою власть. Потом турган приходил с войском и изгонял пиратов, и тогда они опять отступали к морю, готовые в любой момент удрать на кораблях.
Отряд продолжал идти, пробираясь сквозь густые заросли кустарника, вспугивая птиц, ящериц и маленьких злых гадюк. Они трусливо уползали, однако громко шипели, напоминая, что могут быть опасны.
После трех часов марша по зарослям отряду удалось выйти на отрытое пространство, по виду вполне обитаемое, о чем свидетельствовало несколько дорог и тропинок, разбегавшихся в обход холмов и балок и собиравшихся воедино на ровных местах.
Раза два навстречу выходили вооруженные люди, по два-три человека. Но все они шли своей дорогой и только окидывали незнакомцев настороженными взглядами.
Когда группа наконец остановилась на привал, к их костру прибилось двое путников. Они совсем не удивились внешнему виду солдат, однако поразились тому, что те говорили на непонятном им языке.
Пришлось общаться через переводчика.
— Их зовут Зонато и Булибр, они из небольшого селения, стоящего дальше на дороге, — переводил Хосмар, прихлебывая приготовленный Тони душистый чай.
Монро видел, как у двух бедолаг текут слюнки, и угостил их плитками, которые были тут же съедены.
Расправившись с угощением, путники заговорили наперебой, видимо изливая Монро свои жалобы.
— Они говорят, что три дня назад со стороны моря пришли пираты, — стал переводить Хосмар, — Они говорят, капитан Бильбао и с ним тридцать человек, У всех отобрали деньги, старосту деревни повесили на площади, а всех молодых женщин согнали в большой загон для скота и выбирают себе, кому какая приглянется. У Зонато угнали жену, а у Булибра двух дочерей. Они говорят — очень обидно.
— Понятное дело, обидно, — кивнул Тони.