Грабители
Шрифт:
– Представим себе, – продолжал он, – что убийцей Казимиры является Пущак. Он вернулся на виллу после ухода грабителей, потому как что-то оставил в кабинете. Ну, не знаю что: портсигар, ключи, зажигалку, в общем, что-то такое, что Окольский мог увидеть и запомнить. Убийца не хотел бы, однако, рисковать…
– А от кого он тогда мог узнать, где прячется Окольский?
– От Золотой Ани. Это одна возможность. А вторая… Помнишь, я тебе говорил об опасениях Зельской? Она заметила, что кто-то следит за ней. Сначала я полагал, что это наши ребята плохо работают, а теперь думаю, что за ней еще кто-то наблюдал…
– Кто?
Кортель пожал плечами.
– Например, Пущак.
– Шутишь! А если все же убил Окольский?
Кортель долго молчал.
– Если он убил, то непонятно, почему кто-то хотел его убрать. Или то, что он рассказал, вранье, или существуют какие-то другие причины. Однако я не думаю, что они существуют… Не думаю также, что он врал. Подумай, зачем? Я не верю в то, что он захотел доказать свою невиновность таким сложным и косвенным способом. Ему бы это не пришло в голову. Он мог бы умолчать о каких-то деталях, что-то переиначить… Я, например, хотел бы точно знать, поднял ли он руку, собираясь остановить подъезжающий автомобиль, или просто не смог убежать…
– Это неважно.
– Важно. Мы должны установить, что за человек этот Окольский на самом деле.
– Между тем нам нужно отыскать этот автомобиль. И установить анкетные данные пострадавшего.
Они оба хорошо знали, что только вторая задача была простой.
XIII
Телефон звонил очень долго. Кортель проснулся и, полусонный, держа в руках трубку, посмотрел на часы. Было около одиннадцати утра. Он проспал три с половиной часа.
Кортель услышал голос Беганьского, на сей раз лишенный обычных иронических ноток:
– Старина, я тебя разбудил?
– И очень хорошо сделал. Через полчаса я должен быть в комендатуре.
– Я кое-что слышал. Но я не об этом… Помнишь девушку из Колобжега?
– Конечно.
– Так вот, она назвала нам тогда очень странную фамилию погибшего под поездом… Бжендаль. Утверждала, что у него есть паспорт. Неправда. Найдено несколько лиц с такой фамилией, но паспорт на имя Бжендаля Тадеуша с известным нам описанием внешности нигде и никогда не выдавался.
– Значит, либо она лгала, либо паспорт был фальшивый.
– Вот именно.
– И значит, все начинается сначала?
– Сначала, старина, если тебя еще интересует это дело.
– Оно будет меня интересовать, – сказал Кортель, – если останусь в милиции.
Он слышал дыхание Беганьского.
– Я уже кое-что знаю, старина… Не волнуйся! Ты думаешь, мы гарантированы? Каждый из нас…
– Спасибо. Не будем говорить об этом…
– Да, я хотел бы с тобой поговорить…
– Я позвоню. А сейчас спешу.
Кортель и вправду спешил. К 11.30 была вызвана в комендатуру Золотая Аня. Потом надо будет еще раз допросить Пущака, а затем… Болеслав Окольский. Пущака арестовали под утро. Кортель позвонил в госпиталь и узнал анкетные данные сбитого машиной; его звали Мачей Ядек, и он был известен милиции. Трижды привлекался к суду за мелкие кражи, нигде не работал, пил, снимал где-то угол, так как жена выгнала его из дому. Врач констатировал, что состояние очень тяжелое и раненый не сможет пока давать показания.
Майор задействовал службу движения; поиски автомобиля, о котором ничего не было известно, оказались делом необычайно трудным. Опермашины и милицейские посты, дежурившие в ту ночь вблизи места происшествия, сделали подробные сообщения… Предполагалось, что разыскиваемый автомобиль уже не возвращался в Варшаву через Вал, а свернул на Блотах на Фаленицу и далее на любельскую дорогу, если, конечно, не поехал дальше в сторону Дублина и Пулав. Майор и Кортель
Они поехали к Пущаку. Жил он в старом доме. Во дворе около дома они увидели такси за номером 243. Сразу бросилось в глаза: голубая «Варшава» блестела необычайной свежестью. Было видно, что ее хорошо вымыли и вычистили совсем недавно – около автомобиля еще остались лужицы воды. Специалист службы движения приступил к подробному осмотру машины. На правой стороне переднего щита он нашел небольшую вмятину и царапину.
– Экспертиза установит, – сказал он и тут же добавил: – Но и экспертиза может ничего конкретного не показать, если, например, пострадавший смог в последнюю минуту отскочить в сторону и автомобиль ударил его только буфером, в таком случае тщательное мытье и чистка могли устранить следы. – Он немного подумал. – Почти все следы. Впрочем, исследуем царапины…
Они разбудили дворника и пошли на второй этаж. Открыла им Янина Пущак. В помятом халате, растрепанная, она выглядела еще хуже, чем тогда, когда приходила в комендатуру. Она не скрывала испуга…
– Пан капитан, боже мой…
– Во сколько вернулся ваш муж?
– Я спала, – шептала она, – не знаю. А что произошло, еще что-то случилось?
– Разбудите его, пожалуйста.
Они ожидали в душной комнате, заставленной мебелью, всякого рода безделушками, которые, вероятно, годами накапливались родителями Янины. Кортель сел на диван и забавлялся с плюшевым мишкой. Майор открыл окно. Оба они вымотались, но о сне уже не мечтали, скорее о кофе, который регулярно делала секретарша майора.
Пущак протирал припухшие глаза.
– Снова что-нибудь? – не очень вежливо спросил он вместо приветствия. – Когда же это все кончится?
– Когда вы наконец начнете говорить правду! – резко бросил майор.
– Я?…
– Расскажите подробней, какие маршруты были у вас с десяти часов вечера?
Пущак сел, закурил.
– Сейчас… После ужина – я ужинал дома – я поехал снова. Сначала от улицы Коперника я вез пассажиров на Мокотов… До телестудии. Ехали двое мужчин: одни старый, толстый, а второй молодой, лысый. Называли друг друга профессорами. Говорили о каких-то странных вещах, можно проверить…
– Ничего не скрывай, – нервно зашептала Янина.
– А зачем мне скрывать? – в ответ заворчал Пущак. – У телестудии села знакомая артистка, только фамилию не могу вспомнить… Я ее довез до места, а потом встал на стоянке на площади Трех Крестов. Стоял долго. Потом была поездка на главный вокзал. Ехала семья. Потом на Электоральную. Ехала дама с черным псом. Пес лаял, а она ему все говорила: «Лима, Лима, мы скоро будем дома». Как будто он что-то понимал…
– Детали веские, ничего не скажешь, – оборвал его майор.