Грабли
Шрифт:
Я прибавила темп, а моя сестра бежала позади меня. Мужчина набирал скорость. Тем временем Перси впервые с момента своего рождения решила проявить свои спортивные способности и сумела догнать меня, оттащив за воротник пальто к остальным.
"Оставь меня в покое, Перс!" прорычал я. "У придурка хватило смелости сфотографировать меня, и теперь я хочу знать, почему". Я стряхнул ее с себя, протискиваясь сквозь больное колено и бегая быстрее. Перси была настойчива. Откуда взялась вся эта новая сила?
"Ты не можешь!" Она прыгнула
Этот человек мог быть тем же самым парнем, который подошел ко мне в "Мадам Мейхем" чуть больше месяца назад. Проклятье.
Перси схватила меня за плечи, ее глаза дико заблестели. "Послушай меня. Я знаю, что ты храбрый, и я знаю, что ты балабол, но ты должен понять, что это уже не только ты. Внутри тебя есть кто-то, и ты должен думать о нем. Понимаешь?"
В памяти всплыли воспоминания о разговоре с доктором Бьорном.
Высокий риск.
Опасность выкидыша.
Мы должны будем внимательно наблюдать за вами.
Я мрачно кивнула. Я знала, что она была права. О чем, черт возьми, я думала, когда вот так уходила?
"Ладно", - угрюмо сказала я. "Ладно. Но я не могу просто так оставить это дерьмо".
"Я не прошу тебя об этом", - подчеркнула Персефона. "Я поговорю с Киллианом. Мы посмотрим, что можно сделать".
Но я не собиралась позволять мужчине, даже моему шурину, играть со мной в няньку. Я собиралась сама разобраться со своими делами.
"Нет, я сама разберусь с этим".
"Не для того, чтобы самой подойти к нему", - сказала Перси.
Я кивнула в знак согласия, но воздержалась от своих слов. Бог был в мелком шрифте.
Перси обняла меня. "Вот это моя любимая сестра".
"Ты имеешь в виду свою единственную сестру", - простонала я, прижимаясь щекой к ее безумно набухшей, наполненной молоком груди.
Она погладила меня по голове. "И это тоже".
12
Девон
Через три дня после того, как Эммабель объявила о своей беременности, я позвонил маме, чтобы поговорить с ней по телефону. Она говорила задыхаясь и с восторгом. Недолго, подумал я. Поезд радости остановится, как только я расскажу ей о своем предстоящем отцовстве.
Хотя я был в восторге от того, что стану родителем, мне было неприятно разочаровывать маму. Хуже того, теперь, когда Свен была беременна, меня больше не пускали в ее грязную, нуждающуюся в хорошей стирке постель.
Это было похоже на наказание за мое хорошее поведение.
"Здравствуй, дорогая Девви. Если это по поводу Гарри Тиндалла, то я с сожалением должна сообщить тебе, что он все еще на Каймановых островах, но мне сообщили, что он скоро вернется".
"Спасибо, мама. Но есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить". Я прошелся по своей квартире - лофту в Бэк-Бэй - в одном лишь полотенце на поясе после изнурительной тренировки.
"Есть?" спросила
Я остановилась перед камином в гостиной и щелкнула электронным выключателем.
"Ты садишься?" Я обратился к ней так же, как она обращалась со мной, когда умер мой отец. Я слышал, как она опустилась в кожаное кресло.
"Сейчас сижу", - произнесла она напряженно. "Случилось что-то плохое?"
"Дышите".
"Дыхание переоценивают. Просто скажи мне, пожалуйста".
"Я скоро стану отцом".
"Я... э... что теперь?" Она была искренне удивлена.
"Отцом", - затвердил я. "У меня будет ребенок от кого-то".
Я услышал резкий стук - вероятно, она уронила телефон, - после чего она бросилась поднимать трубку. В следующий раз, когда она заговорила мне в ухо, ее дыхание было неровным и затрудненным. "Ты хочешь сказать, что собираешься стать отцом ублюдка?"
"Или ублюдка", - легко ответил я. "Скорее всего, ублюдка. Мать ребенка сказала мне, что думает, что это будет девочка, а она обычно не ошибается".
"Но... но... как? Где? Когда?"
Было ли место действительно необходимо? Я понятия не имел, произошло ли это, когда я въехал в Белль, когда она лежала на столе в офисе, или когда я навалился на нее в душе.
Я прошел на кухню своей квартиры площадью четыре тысячи квадратных футов. Я никогда не видел такого большого и роскошного здания, особенно в Бэк-Бэй. Она была оформлена с той же тщательностью и старомодностью, что и мой офис. Много резного дуба, дорогих тканей, бронзовых плинтусов и фриза, выкрашенного в малиновый цвет.
Но самое главное - это было огромное открытое пространство с очень малым количеством стен. Именно то, что я хотел, страдая от неистовой клаустрофобии.
"Ее зовут Эммабель. Наша связь носила случайный характер. Официально мы никогда не были вместе. Она собирается оставить ребенка".
Когда тишина на другой линии подсказала мне, что моей матери нужно значительно больше информации, я осторожно добавила: "Эммабель занимается бурлеском. Вы можете найти ее фотографию в Интернете. Она написала несколько статей о сексуальном освобождении в качестве автора колонки и позировала для эротического календаря. Я думаю, вы бы прекрасно поладили".
Я, конечно, ни во что такое не верила, но разочаровывать ее так близко к смерти моего отца было не совсем правильно.
"Зачем мне вообще с ней встречаться?" ответила мама.
"Потому что она станет матерью твоего драгоценного внука", - легко ответила я.
"Я не считаю внуком того, кто родится от нее". Она была так зла, что ее голос дрожал.
Хотя я не ожидала, что мать устроит мне вечеринку, я также не ожидала, что она будет так враждебно относиться к этому вопросу. В конце концов, я поддерживала союз с ней и Сесилией и помогала им материально. Единственное, чего я ожидала, это чтобы она приняла то, как я живу.