Град огненный
Шрифт:
Волна звуков и запахов сминает меня, кружит голову, и я ощущаю, как на висках выступают мелкие бисеринки пота. Но я все же перешагиваю порог и оказываюсь в просторной зале.
Здесь также, как и в других помещениях, по стенам развешаны картины, на специальных подставках стоят глиняные и деревянные композиции. И я сразу узнаю их — это работы васпов, которые Хлоя уже демонстрировала на телешоу. Вдоль стен расставлены столики с угощениями. У ближайшего стоят и спорят о чем-то двое молодых васпов. Меня они чуют раньше, чем видят, и вздрагивают, когда я прохожу мимо. Другая
— О! Мы как раз вовремя! Сейчас будет выступать ваш друг!
На небольшой овальный подиум выходит Расс. Он напряженно улыбается и судорожно хватается за стойку с микрофоном. Стойка едва не падает. И он вместе с ней. Я хорошо понимаю его волнение: публичные выступления — не сильная сторона васпов. Но никто не смеется. Даже присутствующие здесь люди. Раздаются подбадривающие хлопки, и Расс, наконец, справляется с микрофоном и произносит хрипло:
— Стихи…
Он проводит языком по губам, подбирается, как дикий кот перед прыжком.
— Стихи. Расс Вейлин, — повторяет окрепшим тоном, зажмуривает глаза и начинает:
— Я родился в темной комнате без окон.
А на единственной двери была надпись:
'Выхода нет'.
И чей-то голос сказал: 'Это дом твой!'
И я поверил.
Я спросил: 'Что там, за дверью?'
Но голос ответил мне:
'Там все та же тьма. И все тот же холод.
Смирись. Эта дверь закрыта'.
И я смирился.
Я надел ошейник, и привык, что он натирает шею.
Я учился ходить на ощупь.
Я ел красное мясо из миски.
И не думал, что там, снаружи.
Но однажды
Я проснулся и понял, что голоса рядом нет.
И мне стало страшно: один, среди тьмы и стужи.
Тогда я подумал: 'Какая разница, где умирать?
Одному в четырех стенах или там, за краем?'
Я приготовился к битве и смерти.
Но дверь отворилась легко.
А за ней оказалось солнце…
Расс умолкает. И на некоторое время устанавливается тишина. А я смотрю не на Расса — смотрю на Хлою. Ее грудь вздымается от волнения, щеки наливаются прозрачным румянцем, на глазах поблескивает влага. Она не первой начинает хлопать, но с удовольствием подхватывает аплодисменты. Хлопают разодетые гости. Хлопают васпы, не решающиеся выйти в центр залы, и так и ютящиеся по углам, возле столиков с угощеньями.
— Это так красиво! — выдыхает Хлоя и смотрит на меня с восторгом, словно ожидая поддержки. — У вас очень талантливые друзья! Вам ведь понравилось?
Я слегка пожимаю плечами, отвечаю:
— Выдумки. Мы не питались сырым мясом. Васпы — не дикари.
— Это же метафора! — возражает Хлоя. На мою провокацию она не поддается, но в этот момент под лопатками колет, словно кто-то втыкает в кожу тонкие ледяные иглы. Или посылает взгляд, полный ненависти и презрения. Хочется обернуться, но мое внимание отвлекает Расс. Счастливый и раскрасневшийся, он быстро спускается со сцены, широким шагом проходит к столику, берет бокал
— Ян! Рад, что пришел! — кричит он издалека и машет бокалом. Вино, конечно, выливается. А что не вылилось — Расс залпом выпивает, берет со столика другие два бокала и направляется ко мне.
— За триумф! — радостно произносит он и протягивает бокал.
— Спасибо, что показали мир глазами васпы! — говорит Хлоя. — А что же вы так быстро закончили?
Расс быстро выпивает вино, кашляет и отводит взгляд.
— Да чего болтать, — бурчит он. — Там, на столике… тетрадку положил. Кто захочет, так прочитает…
— В таком случаем, мы вызовем вас на бис, — предлагает Хлоя. — Ваши стихи стоят того, чтобы послушать их еще раз!
Тогда предчувствие опасности настигает меня вторично. И на этот раз я оборачиваюсь и едва ли не лицом к лицу сталкиваюсь с Феликсом.
Я подбираюсь, готовый или выхватить несуществующее оружие, или ударить его в самодовольное лощеное лицо. А он старательно обходит меня по дуге, берет Хлою за руку и галантно целует ее маленькую ладонь.
— Что же вы убежали от нас? — укоризненно произносит Феликс, игнорируя и меня, и Расса, и как мне кажется, всех находящихся в зале васпов. — Все лоты уже готовы, осталось только открыть аукцион. А кто сделает это лучше нашей очаровательной хозяйки?
— Вы льстец! — вежливо, но без злобы, отвечает Хлоя. — Хозяйка должна оказать внимание всем гостям. А еще — оценить выступление талантливого поэта!
Ее взгляд теплеет, когда она смотрит на Расса. Зато Феликс скисает.
— Если талантом называть нерифмованный бред, то безусловно, — буркает он себе под нос, но так, чтобы слышали и мы. — Впрочем, на каждый бред находятся свои любители. Так же, как на каждую мазню — ценители.
— Вы злой, — с грустью констатирует Хлоя.
— Всего лишь реалист, — пожимает плечами Феликс, тогда я не выдерживаю и говорю как бы невзначай:
— И тоже ценитель. Ценитель чужих статей.
Феликс, наконец, бросает на меня презрительный взгляд, поджимает губы, но не отвечает ничего, а только берет Хлою под локоть:
— Идемте же, панна Миллер! Мы катастрофически не выдерживаем сроки!
Хлоя вздыхает, бросает на нас с Рассом извиняющийся взгляд.
— Простите. Но я действительно должна открыть аукцион. Вся выручка с него пойдет в фонд поддержки проекта 'Ищу тебя'. Надеюсь, мы еще увидимся сегодня. Хорошего вам вечера!
Я не отвечаю. Слежу, как моя русалка плывет к выходу, и неосознанно сжимаю кулаки. Показное пренебрежение Феликса злит. Но еще больше злит, когда добычу уводят из-под носа.
— Жаль, что нельзя убить этого сопляка, — словно прочитав мои мысли, недовольно ворчит Расс.
— Жаль, я не убил его, когда мог, — откликаюсь я.
Кажется, в воздухе еще витает ее цветочный запах. И, стараясь отвлечься, спрашиваю Расса:
— Что это за проект 'Ищу тебя'?
— О, об этом Хлоя рассказала на открытии концерта, — отвечает он. — Жаль, что ты пропустил. Она хочет создать базу данных всех васпов. Вдруг, у кого-то еще живы родные?