Град разбитых надежд

Сумеречный Эльф / Сумеречный_Эльф

Джоэл схватился за стену, чтобы не упасть. Бесполезный меч царапал клинком доски пола, пальцы не слушались. Все тело сковывало бессилие, и никакие эксперименты не вернули бы в тот момент мощь и ловкость, а главное — волю хоть куда-то двигаться, что-то делать. Джоэл надеялся вернуться к Джолин и Ли, к их теплому дому, а вернулся к телу Ли и монстру-Джолин. Вернулся к пустоте, которая заполнила его и поглотила.

— Джолин… все равно ты не виновата, — повторял он так же, как твердил внизу имя любимого. И слова вновь обессмысливались, утопая в черных линиях неискупимого

отчаяния. Последнюю светлую ниточку слабой надежды он отдал Стражу Вселенной на площади у Академии. Ему не осталось ничего, кроме боли, как пелось в легенде Местрия Пратта.

— Виновата. Виновата в том, что обманывала тебя, виновата в том, что убила Ли, — ответила Джолин и заплакала, закрывая лицо полой шали: — Я… я убила Ли! Нашего Ли… Я просто задремала, а потом… Потом он весь в крови, а я… Я стала Легендарным Сомном.

— Нет, это была не ты! Это был Бифомет! Это его вина! — убеждал Джоэл, снова кидаясь к Джолин, целуя ее бледные впалые щеки, по которым катились крупные слезы. Он не боялся когтей, не боялся уже ничего. Их расколотый хрустальный шар летел в бездну, погибал еще один крошечный мир, падал, как переспелое яблоко от порыва беспощадного урагана.

— Я убила Ли! Ли! Он не мой отец, он ни в чем не виноват! — кричала и стенала Джолин, как будто сознающийся преступник под пыткой, жертва и палач в одном лице. — Джоэл. Пожалуйста, убей меня. Скоро откроется Красный Глаз, ты скажешь для себя, что уничтожил Легендарного Сомна. Я не смогу жить… с этим!

— Джолин, нет! Так нельзя!

— Отомсти за Ли! Ведь ты любил его. Мы любили его! И я… я убила. Сила во мне услышала желание убить, но я говорила про Цитадель и палачей Умана, а погиб Ли! Ли… ты ведь так любил его!

— Джолин! Я и тебя любил и люблю! — убеждал Джоэл, но рука сжимала острый меч Нейла Даста, этот клинок вечной скорби.

— Я тоже, Джоэл. Я полюбила тебя почти сразу, — обняла его Джолин, нежно целуя в лоб, в щеки, в губы. — Так полюбила, как не каждому повезет. Хотя считала, что мое сердце мертво. Но слишком поздно…

— Нет! Еще ничего не поздно, еще не… — захлебывался Джоэл. Слова, отделенные от смыслов, опадали шелухой забытых времен, непрощенных, неискупленных. В этот вечер, самый темный из всех вечеров с начала времен, с пришествия Хаоса, они безвинно расплачивались за чужие грехи.

Джолин больше не плакала, она откинулась в качалке, по привычке складывая руки на коленях, точнее, руку и лапу страшного зверя, уже не пряча ее, а словно наоборот — показывая, выставляя как доказательство своей вины, как призыв ненавидеть.

— Слишком поздно. Я прошу тебя: освободи меня от этой муки! Раньше я видела кошмары, которые едва удерживали ваши Ловцы Снов. Теперь оказалось, что я сама — кошмар. Я — Вестник Змея, Легендарный Сомн Вермело, который появлялся на улицах семь лет. Я сама не ведала об этом, но все причиненное им зло — это моя вина!

— Нет, Джолин, я найду способ все исправить… Ты не виновата… ты…

Но вот над потемневшим горизонтом раскрылся Алый Глаз Змея, поползли длинные тени, как приказ обращаться, как зов

для множества сомнов. По городу прокатился единый рев чудовищ, которых уже никто не уничтожал долгие дни распада старого Вермело.

В этот миг милый облик Джолин начал искажаться: лицо ее изуродовали удлинившиеся клыки, само оно начало удлиняться мордой зверя. И вскоре вокруг взвились пепельным пологом черные линии, свивающиеся в образы множества масок Легендарного Сомна.

— Джолин… нет! Джолин!

Джоэл оцепенел на миг, отпрянул, но когда монстр поднялся с места и напружинился, готовясь нападать, тело само подсказало верные движения: взмах, прямой выпад. Клинок Нейла Даста в тот миг обладал своей волей, точно его направляла рука предыдущего хозяина.

Лезвие вонзилось точно в грудь, распарывая сердце. Серую ткань простого платья Джолин расцветило разрастающееся темно-красное пятно. Кровь потекла из носа и рта, чудовище отпрянуло, падая обратно в качалку. Джолин… Джолин убила себя, сама кинулась на меч.

Джоэл поспешил к ней, отбросил постылый меч-убийцу, попытался надавить обеими ладонями на рану, стянуть края. Тщетно. Сущность охотника сработала отточенным приемом, и Джолин не просила иного. Только избавления.

— Спасибо, родной. Я… так тебя люблю, — прошептала она, превратившись снова в человека, в любимую прекрасную девушку. Она ласково обняла, оставляя на лице Джоэла прощальный истекающий кровью поцелуй.

И жизнь слетела последним вздохом с приоткрытых побледневших губ. А закатное небо за окном внезапно содрогнулось, подернулось пульсациями, как будто намереваясь обрушиться. Из Хаоса, из-за стены, донесся то ли рык, то ли… плач. Чудовищный, нечеловеческий — голос самого Змея.

Джоэл замер, все жесты и слова стерлись неподвижностью. Он застыл среди призраков, наказанный жизнью. Победитель Вестника Змея с заговоренным мечом Нейла Даста. Услышавший глас из старой легенды еретиков. Сбывались пророчества и предостережения — он всех потерял.

Он убил ее. Убил Джолин! Погиб Ли. Он остался в одиночестве, только смерть смотрела на него. Уже без масок и закрытых век — глаза в глаза. Джоэл жил в Квартале Ткачей, когда повстречал смерть. Смерть своей души, смерть надежды.

Глава 40. Секрет Стража Вселенной

В отрешенном пространстве длилась боль неземной муки. Разомкнутый круг потерянных слов стелился пылью на окровавленном полу. Шел второй день в доме сумасшедшего с Королевской Улицы. И он не представлял, как солнце смеет преломлять горизонт преступно-веселым светом, выхватывающим очертания конца. Картины страданий и разрухи, картины зла и неискупимой вины.

Джоэл сидел подле перевернутого стола, тела Джолин и Ли лежали на кровати, рядом, накрытые с головой одеялом. А ему, уцелевшему, отрезанному от них завесой смерти, уже два дня не хотелось ни спать, ни есть, ни мыслить. Все застыло. Одиночество влилось в него раскаленным металлом под сердце, въелось в душу горечью ненужности.