Град разбитых надежд
Шрифт:
Лишь Белый Дракон иногда покидал свою пропитанную печалью обитель, чтобы проверить миры, затерянные в Хаосе, ступая незримой тенью, вестником иных времен. Но порой и он на долгое время погружался в оцепенение, как вторая сущность Змея, его отражение, его неизбежная противоположность — хаос и порядок, ночь и день.
— Ты пришел снова? — устало вздрогнул Джоэл, отрываясь от созерцания антикварной лавки. Из стены появился Страж Вселенной, нежеланный гость одинокой пекарни, где существовал последний уцелевший из расколотого
— Пришел проверить, все ли в порядке, — кивнул Страж Вселенной, уже не Каменный Ворон, с появлением хранителя ему больше не требовались доспехи. Закончились ожесточенные сражения с древним асуром.
— Справляюсь. В Мирах Хаоса все спокойно, Змей в антикварной лавке. Только… что это меняет? — отчитался Джоэл и вздохнул. Он не видел смысла в этих визитах, не желал говорить или оправдываться. Он поступал, как обычно. Пусть теперь ему подчинялись линии мира и он сам состоял из них, в душе он оставался прежним одиноким охотником, потерявшим любимых. И скорбь со временем обещала вновь перерасти в отчаяние, он чувствовал. На Королевской Улице в мире линий застыл в длящейся скорби Белый Дракон, некогда называвшийся охотником Джоэлом. Боль утраты осталась с ним навечно.
— Благодаря тебе Вермело ожил, — слабо пытался подбодрить Страж Вселенной.
— А из-за тебя город чуть не погиб, — неприязненно ответил Джоэл, отходя к окну, вновь рассматривая антикварную лавку напротив. На заборе, размыкая круг времен, недовольно бил хвостом неизменный кот, уже не облезлый — он отъелся стараниями Джоэла и оброс темно-серым мехом. Он оказался одним из проводников, позволявших возвращаться в мир людей. Но с течением времени, со сменой эпох, Джоэл видел в этом все меньше смысла.
— Он не погиб, он возродился, как и все человечество, — ответил с легкой улыбкой Страж Вселенной, и его радость с каждым приходом все больше отвращала, проявлялась привычная сварливость характера, как плата за его твердость. И без Ли никто не мог подшутить над Джоэлом, обернув колкость в шутку. На Королевской Улице осталась только смерть, которая сидела напротив, запертая в антикварной лавке.
— Из-за твоего прихода началась эпидемия превращений. Змей требовал новую силу, — ответил Джоэл.
— Нет, — неуверенно протянул Страж Вселенной.
— Да, — твердо оборвал Джоэл.
— Порой кто-то должен вмешаться. Даже если вмешательство грозит разрушением, — склонив голову, признался Страж Вселенной.
— Но до тебя город жил.
— Да, поедал сам себя. Остатки ресурсов и былого расцвета. Ты же сам понимаешь.
— Но потом он лежал в руинах, — напомнил Джоэл, грея руки у печи. Огонь колыхался, но представал лишь иллюзией, как и весь дом, который перестраивался по воле единственного обитателя. Белый Дракон повелел пекарне застыть в том облике, который напоминал о самых счастливых днях, когда Джоэл приходил к Джолин, когда они беззаботно
— Руины отстроили заново и поселились в других местах. Зато теперь нет Змея. В чем же ты меня обвиняешь?
— И погибли почти все, кого я знал. И все, кого я любил… Неужели ты не мог этого изменить? Не мог предупредить, посылая столько снов? — все больше сомневался Джоэл.
— Нет. Я нищий, молящий у вечности право вмешаться, — печально ответил Страж Вселенной.
— Белый Дракон — тот, кто теряет все. Ли погиб, чтобы я стал Белым Драконом? Ответь!
Страж безмолвствовал.
Джоэл порывисто отвернулся от него, глядя на свои замерзающие руки, которые забыли прикосновения к теплой коже любимых, которые не помнили, как обнимать, лишь белые линии свивались под ними, как нити полотна по велению ткача. Он и остался на веки вечные в бывшем Квартале Ткачей.
— Мне одиноко, Страж. Почему ни в одном из миров нет способа воскресить тех, кто был моей судьбой? — спросил Джоэл после затянувшейся паузы. — Неужели это была бы слишком великая награда за победу над Змеем?
— Нельзя. Возможно, способ и есть… И ты его знаешь, — прочел смутные намерениями Страж Вселенной. — Но этот способ мне недоступен. В моей силе три запрета, три ограничения: не воскрешать мертвых, не вмешиваться в ход времени, и еще я не знаю свою судьбу.
— Я свои ограничения не знаю. Если ты не можешь вернуть время и спасти Джолин и Ли, то ведь… я могу! В Хаосе нет времени в привычном для тебя понимании. Здесь в одном месте миг прошел, в другом сотня лет, — озвучил свои давние раздумья Джоэл.
Стрелки на башнях Вермело так и не сдвинулись с места после победы над Змеем. Несмотря на закаты и рассветы лилового светила, которое не называлось звездой или солнцем, время текло без ритма и периодичности, пусть люди этого и не замечали, найдя себе новые верные хронометры и следуя их приказам. Но Белый Дракон чувствовал — время не властно в Хаосе. А это означало, что прошлое и будущее, возможно, затерялись где-то между линий, сделались пластичными, податливыми.
— Это вызовет парадокс. Возможно, такой парадокс, который создаст два параллельных времени и расколет тебя пополам, — предостерег нежеланный гость.
— А что от меня осталось? — осклабился Джоэл. Ничего! От него не осталось ничего, только человек без кожи, не похожий на себя. Человек без имени, имя он выменял на правду, на победу в битве с великой ложью. И теперь звался Стражем, Белым Драконом, как угодно. Где-то в честь него в небе взрывались яркие всполохи салютов, ему поклонялись очередные сектанты, стараниями «Иных» день победы над Змеем увековечили в веках, но настоящее имя героя стерлось. Джоэл… Так его звали Ли и Джолин, каждый по-особенному, с неповторимыми интонациями, его судьба, разделенная между ними, утраченная.